Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Вейгел cтр.№ 61

30 июня 1988 — архиепископ Марсель Лефевр незаконно производит рукоположение четырех священников в епископский сан и тем самым навлекает на себя отлучение от Церкви.

15 августа 1988 — апостольское послание «Mulieris Dignitatem», посвященное достоинству и призванию женщин.

Февраль 1989 — Иоанн Павел II совещается в Ватикане с Андреем Сахаровым.

Лимузин въехал на Кортиле Сан-Дамасо, где генерала Войцеха Ярузельского встретил префект папского дворца Джентилуомини дель Санто Падре и провел его во дворец мимо отсалютовавших швейцарских гвардейцев, стоявших на охране. Это было 13 января 1987 г., через шестьдесят один месяц после того, как этот коммунистический лидер объявил войну своей собственной стране, установив в ней военное положение. Генерал Ярузельский поднялся в лифте на третий этаж Апостольского дворца, где он и сопровождавшие его лица повернули налево и прошли мимо ряда поразительных фресок с изображениями старинных географических карт мира, в апартаменты Папы. Дверь открылась, и поляк, заявивший, что поведет свою страну силами армии, был проведен в библиотеку, где ему предстояло встретиться с другим поляком, чье руководство в его отечестве основывалось на силе духа.

Оба они знали уже, кто победил.

Силы безопасности генерала Ярузельского убили отца Ежи Попелюшко, при странных обстоятельствах исчезали и другие священники. Но отец Ежи оказался прав: надежду убить нельзя. Его могила в ограде церкви Святого Станислава Костки стала святилищем «Солидарности», кусочком свободной Польши. Было много и других таких святилищ по всей стране, представлявших собой как бы посольство польского народа самому себе во враждебном окружении. Одно из них находилось в костеле Кольбе в Новой Гуте, где проповедовал другой священник из рядов сопротивления, отец Казимеж Янкаж, капеллан сталелитейного завода имени Ленина, могучий мужчина, которому было едва за тридцать и который называл себя «просто пролетарий».

Каждый четверг, в шесть вечера, в костеле Кольбе служили особую мессу, за ней следовала образовательная программа, в ходе которой, как говорил отец Янкаж, «мы пытались возвратить людям утраченную память». Это могли быть дебаты о современной политической ситуации или лекция по польской истории. Сюда приходили Лех Валенса и интеллектуальные лидеры легально не существовавшей «Солидарности», также участвовавшие в образовательной программе. В середине восьмидесятых годов в этом костеле возник неофициальный христианский университет. В течение шести часов каждую субботу рабочие Новой Гуты изучали экономику, социологию, психологию, «подлинную историю» и тонкости политической организации и общественных отношений. Занятия проводили профессора университета, Польской Академии наук и Краковского политехнического института. На каждый семестр записывались пятьдесят рабочих, которые получали «степень» после четырех семестров. Таким образом прошли цикл обучения около четырехсот рабочих, включая отца Янкажа, который «прослушал всю программу и многое получил от нее».

Тут проходили и «вечера независимой польской культуры», во время которых полуподвал костела использовался как театр, политическое кабаре, зал для джазовой и симфонической музыки или галерея для выставки графики (в Польше в те времена особенно процветало искусство плаката). Подвал был устроен так разумно, что соединялся туннелями с различными кварталами Местжейовице, так что большая толпа могла быстро рассосаться по городу, если власти задумали бы облаву. Никаких объявлений о «вечерах независимой польской культуры» не было. Информация о них передавалась из уст в уста. И каждый вечер собиралось около тысячи человек.

Режим Ярузельского мог преследовать подобное культурное сопротивление, но он никогда не смог бы прекратить его. Со временем костел Кольбе стал первой частной телестудией в Польше, на которой работали специалисты, уволенные с государственного телевидения. С появлением видеокамер они взялись за съемки фильмов, распространявшихся подпольно. Потом «станция» в костеле приобрела телепередающее оборудование и начала широкое телевещание, включая передачу первого фильма о жизни Ежи Попелюшко.

Как сказал Адам Михник, Польша после введения военного положения превратилась не в «социализм с человеческим лицом», а в «коммунизм с выбитыми зубами». Экономика продолжала разваливаться, и материальная жизнь среднего поляка становилась все хуже. Это было еще одной причиной важности культурного сопротивления. Независимый мир идей и творчества помогал поддерживать надежду в период, казалось бы, полной безнадежности. Режим пытался установить то, что старый друг Папы отец Мечислав Малиньский называл «культурой заткнутых ртов». Но это ему не удалось.

Тем временем лидеры «Солидарности», находившиеся в заключении, пришли к выводам, подобным тем, к которым пришли и другие демократические диссиденты на востоке Центральной Европы. Воссоздание «гражданского общества» через культуру является необходимой предпосылкой для экономических и политических перемен. Это был новый тип сопротивления. А для действительного сопротивления через культуру необходима была информация. Вот почему Польская Церковь стала выполнять еще одну важную роль — стала маяком истины в мире, где властвовала ложь. По словам отца Малиньского, «люди приходили в церковь узнать, что в конце концов действительно происходит в Польше вокруг них».

Идя по мраморным полам Апостольского дворца в библиотеку Папы, генерал Войцех Ярузельский уже знал, что потерпел поражение в игре, на которую рискнул 13 декабря 1981 г. «Нормализация» по модели Чехословакии после 1968 г. в Польше не прошла. Невозможно было реконструировать польское общество и польскую экономику без сотрудничества с лидерами «Солидарности», поскольку они были единственными, кому доверял польский народ. Может быть, Ярузельский вспомнил тогда совет Иоанна Павла, который тот дал ему в июне 1983 г.: советуйся с этими людьми, а не сажай их.

Миф о возможности самореформирования коммунизма умирал с трудом. Через две недели после встречи генерала Ярузельского с Папой новый глава Советского Союза, Михаил Горбачев, обратился к Центральному Комитету КПСС со своими предложениями перестройки, подтверждая в то же время приверженность основным принципам коммунизма. Горбачев был представителем нового поколения, придя на смену трем своим предшественникам — товарищам Брежневу, Андропову и Черненко, чей политический опыт сформировался сталинскими чистками. Это был уже не мир Горбачева, и он сам тоже выглядел по-иному. Но этот человек, чьи «приятные улыбки» и «железные зубы» восхвалял не кто иной, как Андрей Громыко, все еще верил в реформирование коммунизма.

Он был не способен направить танки в «братское» государство, являвшееся членом Варшавского Договора, чтобы восстановить там брежневскую доктрину. Это давало генералу Ярузельскому, лидерам «Солидарности» и Иоанну Павлу II возможность для более широкого маневрирования. Но Михаил Горбачев не желал согласиться с тем, что коммунизм обречен, несмотря на все свои «перестроечные» инициативы. Алхимия не могла стать подлинной химией, пока алхимики держались за старые представления о том, как устроен и действует мир. То же самое можно было сказать и о коммунизме. Самореформирующийся коммунизм, цепляющийся за свои иллюзии о человеке, является такой же нелепостью, как научно обоснованная алхимия.