Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Вейгел cтр.№ 28

В конце концов 4 марта 1983 г. Папа прибыл в Манагуа. Когда его самолет коснулся взлетно-посадочной полосы, все сандинистское правительство уже выстроилось на летном поле и с нетерпением ожидало момента, чтобы поприветствовать Папу. Архиепископ Монтеземоло направился к трапу вместе с начальником протокола. У входа в самолет их встретил кардинал Касароли. Он отвел нунция в сторону и спросил:

— Присутствуют ли на этой встрече священники из состава правительства?

Монтеземоло подвел Государственного секретаря Ватикана к одному из окон самолета и показал рукой на правительственную делегацию:

— Посмотрите сами, Эрнесто Карденаль здесь, а д’Эското нет. Касароли немного подумал и сказал:

— Нам следует сообщить об этом Папе.

Они тотчас же направились в передний салон, где сидел Иоанн Павел, и указали ему на Карденаля. Папа спросил нунция, что теперь делать. Монтеземоло ответил:

— Святой отец, я не вправе давать вам какие-либо советы, но если вы откажетесь поприветствовать его, они стерпят это.

— Нет, — решительно заявил Иоанн Павел, — я, разумеется, поприветствую его, но не знаю, что ему сказать.

После приветственной речи Даниель Ортега, явно нервничая, повел Папу и следовавшего за ним нунция Монтеземоло к членам своего правительства. В нескольких ярдах от шеренги высших чиновников Никарагуа Ортега наклонился к Папе:

— Нам не обязательно приветствовать их всех. Мы можем просто пройти мимо.

— Нет, — ответил Папа, — я хочу их поприветствовать.

Тогда Ортега подвел его к шеренге министров и начал их представлять. Когда они поравнялись с Эрнесто Карденалем, министр культуры снял головной убор и преклонил перед Папой колено. Энергично жестикулируя, Папа подошел к священнику и протянул руку.

— Нормализуйте свои отношения с Церковью, — сказал он дружелюбным тоном и снова повторил: — Сверяйте свою позицию с Церковью.

Папский нунций впоследствии вспоминал, что это был не упрек, не осуждение, а скорее приглашение ^[5].

Однако главные трудности наступили чуть позже в тот же день во время торжественной мессы в Манагуа. Мессу было решено проводить в местном парке — это было главным предметом обсуждения во время подготовки визита Папы. Монтеземоло предлагал соорудить временные подмостки для алтаря в том конце парка, где сандинисты никогда не проводили своих митингов и где не было огромных портретов Сезара Аугусто Сандино, Маркса, Ленина и других революционных вождей. Команданте Ортега сразу высказал недовольство подобным планом.

— Нет, мы не можем пойти на это, — заявил он. — Но мы все сделаем как надо.

Несколько дней спустя Монтеземоло заметил, что огромные портреты вождей исчезли из той части парка, где обычно проходили митинги. «Ну что ж, — подумал он, — это уже важная уступка». Позже выяснилось, что портреты отвезли в мастерскую на реставрацию, чтобы снова водрузить их на прежнем месте. Когда нунций рассказал об этом Папе, тот ответил:

— Не беспокойтесь. Когда я поднимусь туда вместе со всеми епископами, никто не будет таращить глаза на эти портреты.

Как оказалось впоследствии, правящий режим намеревался гораздо жестче манипулировать событиями.

Отец Туччи прибыл в Манагуа за несколько дней до начала визита Папы вместе с Пьервинченцо Гудичи, старшим инженером Ватиканского радио и специалистом в области звуковых систем. Гудичи сразу же направился в парк, чтобы осмотреть место проведения мессы, и вскоре вернулся совершенно ошарашенный. Там была установлена вторая звуковая система — новая, мощная и управляемая сандинистами. Архиепископ Монтеземоло тут же поинтересовался у представителей правительства, что происходит, и незамедлительно получил подчеркнуто вежливый ответ:

— Ничего страшного, мы просто хотели быть готовыми к любым чрезвычайным обстоятельствам.

Во время предыдущих переговоров Монтеземоло настаивал, чтобы площадь в парке была разделена на несколько секторов и чтобы сектор в самом центре перед алтарем был зарезервирован за представителями различных католических организаций и движений. Когда же эти представители прибыли на мессу, то увидели, что вся центральная часть площади уже заполнена сторонниками сандинистов, включая участок перед алтарем. Таким образом, люди, ради которых, собственно говоря, и проводилась эта месса, оказались оттесненными на заднюю часть площади, а полиция стала стрелять поверх голов тех из них, кто пытался во что бы то ни стало пробиться к алтарю.

Как раз рядом с алтарем Папы находился другой помост, заполненный членами сандинистского правительства и вождями сандинистской партии. Их поведение тоже не отличалось излишней почтительностью к происходящему. В течение торжественной мессы все девять членов Сандинистского национального директората, включая и самого Даниеля Ортегу, размахивали сжатыми в кулак руками и громко кричали:

— Власть народу!

Во время проведения Папой службы конфронтация еще более ожесточилась. Сандинисты установили открытые микрофоны непосредственно перед алтарем, где находились их сторонники, а микрофоны, установленные на алтаре, контролировались сандинистскими звукоинженерами. Только сейчас стало ясно, что подразумевалось под «чрезвычайными обстоятельствами». В начале службы, посвященной единству Церкви, голос Иоанна Павла доходил до самых отдаленных уголков площади и мог быть услышан верующими католиками. Позже понтифик скажет, что, видя, как они бурно аплодируют ему, он понимал, что его голос доходит до них. Но когда он дошел в своей проповеди до того места, где объясняется принципиальная несостоятельность «Народной церкви», деятельность которой направлена против законных пастырей, огромная толпа возбужденных сандинистов, сгрудившихся вокруг алтаря, стала грозно роптать и даже попыталась стащить его вниз. При этом звукоинженеры выключили все микрофоны Папы и усилили громкость микрофонов, установленных среди сандинистов. А в это время члены правительства и правительственные чиновники, разместившиеся на трибуне рядом с алтарем, продолжали нагнетать обстановку. В конце концов разгневанный Иоанн Павел не выдержал и закричал в толпу:

— Тихо!

Постепенно был восстановлен относительный порядок, хотя в самом конце мессы сандинистский шеф протокола подошел к звукоинженерам и потребовал, чтобы те вместо религиозного гимна включили гимн сандинистов. Иоанн Павел остановился перед правительственным помостом, высоко поднял над головой свой увенчанный крестом епископский посох и стал размахивать им, приветствуя сотни тысяч никарагуанских католиков, оттесненных сандинистами на задворки.