Свидетель надежды. Иоанн Павел II. Книга 2 - читать онлайн книгу. Автор: Джордж Вейгел cтр.№ 18

С 11 по 12 декабря Национальная координационная комиссия движения «Солидарность» провела чрезвычайный пленум в Гданьске, где попыталась определиться с выбором позиции. Те, кто хотел дозвониться до них или послать телекс около полуночи, неожиданно обнаружили, что это невозможно. К этому времени уже началась попытка государственного переворота, организованного генералом Ярузельским.

12 декабря ровно в 23.57 все 3,4 миллиона частных телефонов в Польше были одновременно отключены, а по всей стране на дорогах установлены блок-посты. По улицам Варшавы загрохотали танки, а почти все лидеры «Солидарности» были арестованы в гданьских гостиницах. Лех Валенса был задержан на своей квартире после того, как наотрез отказался искать убежище в более надежных местах. Генерал Ярузельский, опасавшийся, что любое промедление может вызвать яростную реакцию рабочих Гданьска, решил действовать энергично и обезглавить движение «Солидарность» быстрыми арестами его руководителей, собравшихся на пленум Национальной координационной комиссии. Проснувшиеся воскресным утром 13 декабря поляки вдруг обнаружили, что их страна оккупирована и захвачена собственной армией при поддержке службы безопасности, чьи мощные компьютеры, установленные в Гдыне, содержали адреса всех подозрительных граждан. В течение одной ночи аресту подверглись более четырех тысяч мужчин и женщин.

Таким образом, коммунисты лишились возможности ввести законное военное положение, а то, что произошло, можно было назвать только «состоянием войны». Именно об этом заявил генерал Ярузельский во время обращения к нации в 6 часов утра. Когда он объявил о создании Военного совета национального спасения, поляки сразу же сообразили, что произошло в стране. Власть объявила войну обществу.

В воскресенье в 5 часов утра Примас Польши был извещен о том, что генерал Ярузельский вот-вот введет в стране военное положение и это может случиться буквально в течение часа. Архиепископу Глембу также сообщили, что он будет волен свободно перемещаться по стране, а если ему понадобится телефон, то он может воспользоваться одним из аппаратов в Совете министров, расположенном в полутора милях от его резиденции. Что же до Папы Иоанна Павла II, то он был извещен об этом событии примерно в час ночи, когда посол Польши в Италии позвонил ему и сообщил о решении Войцеха Ярузельского ввести в стране «временные чрезвычайные меры». И поскольку все телефонные линии в Польше были одновременно отключены, Папа не имел ни малейшей возможности связаться со своими епископами или с кем бы то ни было.

На следующий вечер на площади Святого Петра прозвучал молебен за Польшу. Иоанн Павел обратился к тысячам собравшихся на площади людей из окна своего кабинета и шесть раз произнес слово «солидарность» в благодарность за то, что они проявили озабоченность по поводу событий на его родине. В среду во время очередной встречи с верующими Папа еще чаще употреблял это слово и даже вспомнил популярный лозунг «Солидарности»: «Чтобы Польша была Польшей», заявив о том, что поляки борются за свободу и за свои права «оставаться самими собой».

Заявления Папы, сделанные в воскресенье и в среду, были сразу же переданы по ватиканскому радио — единственному средству общения Польши с внешним миром.

В некоторых частях страны начались акты насилия. Дольше всех продолжала сопротивление Силезия, и репрессии там были наиболее жестокими. Близ Катовице 1300 горняков забаррикадировались в шахте «Пяст» и находились там до окончания Рождества. Попытка освободить шахту 16 декабря с помощью слезоточивого газа и резиновых пуль закончилась гибелью девяти шахтеров и четырех полицейских. Более сорока человек были ранены. Иоанн Павел направил послание Войцеху Ярузельскому, в котором потребовал «немедленного и полного прекращения кровопролития». При этом он воззвал к «вашей совести, генерал, и к совести тех, кто должен был решить эту проблему».

Похоже, именно генерал Ярузельский решил этот важный вопрос. О том, что Советский Союз планировал вторжение в Польшу в декабре 1981 г., нет никаких данных. Более того, советское руководство отклонило просьбу Ярузельского послать туда небольшой контингент советских войск после введения в стране военного положения. (Ярузельский, человек далеко не глупый, вероятно, надеялся заручиться поддержкой своих сторонников в Москве.) Военное положение в Польше было введено в декабре 1981 г. не потому, что это был единственный способ предотвратить советское вторжение, а потому, что Ярузельскому не удалось сделать то, что удалось Владиславу Гомулке в 1956 г., — запугать народ советской угрозой и с помощью этой угрозы навести в стране порядок.

Генерал Ярузельский не был предателем. Он не хотел советского вторжения в Польшу, к которому стремились все твердолобые коммунисты в стране, и не хотел полного уничтожения лидеров движения «Солидарность», когда они все оказались под его непосредственной властью. Однако это могли сделать советские власти в декабре 1980 г., а польские коммунисты — в декабре 1981 г. Он неправильно истолковал угрозу советского вторжения и упустил возможность ускорить процесс обретения Польшей независимости от советского влияния. Советский Союз в декабре 1981 г. уже не имел никакой возможности вмешаться во внутренние дела Польши. Ярузельский настолько твердо держал власть, что мог подавить даже наиболее твердолобых своих сторонников из числа коммунистов, если бы, конечно, дело дошло до этого. Единственным разумным объяснением того, почему он предпринял все эти действия, вместо того чтобы взять курс на национальное примирение и консолидацию национальных сил, является тот факт, что Папа Римский, Польская Церковь и руководство движения «Солидарность» считали его убежденным коммунистом.

Кароль Войтыла всегда любил Рождество, но Рождество 1981 г. было для него, несомненно, наименее счастливым после окончания Второй мировой войны. Накануне Рождества в 6 часов вечера на подоконнике Апостольского дворца появилась свеча — Иоанн Павел выразил таким образом символическое сочувствие соотечественникам и поддержал Польшу в ее освободительной борьбе, начало которой положили два швейцарских священника — Морис Грабер, протестант, и Андре Бабель, католик. Его традиционное рождественское благословение «Urbi et Orbi» заканчивалось особым поздравлением «моим любимым и дорогим соотечественникам» и в особенности всем тем, «кто страдает, кто оторван от родных и близких, кто оказался жертвой репрессий, пребывает в отчаянии». А в своем новогоднем послании в 1982 г. по поводу Всемирного дня Мира Папа решительно отверг «фальшивый мир тоталитарных режимов». В тот же самый день он поблагодарил всех, кто посвятил свою молитву Польше, и попросил их продолжать это благородное дело, потому что это «важно… не только для одной страны, но и для всей истории человечества».

Он говорил как истинный польский патриот, но на самом деле представлял собой нечто большее. Культурологическая точка зрения на всеобщую историю давала ему возможность глубже познать историю собственной страны и перешагнуть границы национализма, а также предчувствовать будущее, в которое его страдающие соотечественники не могли поверить. Военное положение было для них концом всех надежд и весьма серьезным препятствием на пути к свободе. А Иоанн Павел расценивал этот шаг правительства как конвульсию гибнущего несправедливого режима, что нашло свое подтверждение даже в весьма сдержанном ответе генерала Ярузельского на письмо Папы от 18 декабря.