Хидэёси. Строитель современной Японии - читать онлайн книгу. Автор: Даниель Елисеефф cтр.№ 14

Такэда Сингэн вот-вот осадит Гифу, штаб-квартиру Нобунага в Мино. Через несколько дней — неожиданная развязка в виде опровержения: атаку Сингэна якобы просто выдумали шпионы Дандзё, чтобы усилить его позиции на переговорах и форсировать их завершение.

Где правда? Где ложь? Одни посылают шпионов, другие их ловят. И все это происходит в замкнутых пространствах, где сведения мечутся подобно ошалевшей коннице или купцам, всегда ждущим подвоха для коммерции. Пугая население, укрывшееся на своих фермах, рисовых плантациях, в своих мастерских: угроза войны лишает их будничных упований и радостей созидания, производства, торговли. Хидэёси думает. Конечно, опытной армии по силам любой переход, тем более что бои идут здесь же, на Хонсю; легковооруженные войска движутся быстро и проникают повсюду, никакие горы для них не преграда. Но прошло всего десять дней с тех пор, как он покинул Гифу и направился в Исэ, — и он тоже; ничто не намекало на приближение пресловутых людей Сингэна, ни один беглый крестьянин об этом не обмолвился. Следовательно? Надо ли вообразить, что Сингэну удалось без малейшего шума переместить значительную армию на двести наших километров? Из Канто, со всей неизбежной суматохой, с реквизициями на фермах, с огнями биваков, пусть даже переходы были очень быстрыми, — за три-четыре дня? И чтобы эти передвижения не привлекли внимания ни одного из наблюдателей Нобунага, прячущихся во всех мелких ленах, друзей или врагов на периферии его владений? Вывод Хидэёси был весом, как приговор: эту весть распространили шпионы Дандзё.

Эта проницательность, это хладнокровие, это умение ловко разоблачить «дезинформацию» потенциального противника стоили самой героической осады — множество мелких сеньоров из Исэ примкнуло к Нобунага из восхищения тактическим гением его странного помощника; эти новые друзья были очень кстати в момент, когда Нобунага стал все чаще поглядывать на столицу, что, конечно, не расстраивало и Хидэёси.

Но возникали вопросы, которые столь долго скрывала пыль, поднятая победоносными войсками, — неявные, упорные, неотступные и приземленные.

Нервы воины: деньги

Слава не исключает проблем, в том числе самой неотступной из них — финансовой неопределенности.

Пропитание, содержание, снаряжение тысяч солдат, необходимых как для больших походов, так и для престижа даймё, постройка и функционирование крепостей и домов, нужных для размещения многочисленной свиты, которая должна выглядеть блистательной, — все это быстро поглощало уйму средств. Конечно, эта система давала много преимуществ для разных типов сообществ: замок — это место, при котором, кроме служащих самого хозяина, кормилась масса «субпоставщиков». Разве вокруг резиденций феодалов в течение минимум двух веков не селились ремесленники и купцы, образуя «города-рынки», законы которым диктовал только хозяин крепости и которые избегали системы корпоративных привилегий и свобод, в свое время полезной, но ставшей столь же стеснительной для мелкого труженика, как и налоги и притязания даймё! Свою выгоду находил в этом и сеньор. Тенденция к автаркии, которую проявляли расширяющиеся общины, давала ему возможность более плотно контролировать снабжение и обмен. Полномочия и деньги двигались в замкнутом цикле, и сеньор вполне мог не допустить какой-либо концентрации капиталов в руках людей, не находящихся у него на службе. Эта фиксация сообществ, сосредоточенных в одном месте, могла позволить в большой мере пресечь анархию, которая тогда была правилом, и достичь некоторой определенности, разделения задач под бдительным оком командующего цитаделью. Став владельцем форта, Хидэёси ясно понимал, что даймё — не только военный вождь: он должен быть и администратором, и в его мозгу уже намечались основные направления деятельности. В своих принципиальных чертах они не выглядели по-настоящему оригинальными, а скорей отражали талант, наличие которого подтвердят последующие годы, — умение приспосабливать институты и установления, которые все были оправданы только при прежнем состоянии японского общества, к реалиям XVI века.

Главной ячейкой этого общества оставалась деревня или же совокупность деревень, составлявшая поместье, приобретенное сеньором (бункоку) либо объявленное его полной собственностью (сики). Оно представляло собой развитую форму прежней вотчины (сёэн), складывавшейся из целинных земель и раскорчеванных участков, сначала находившейся под определенным контролем правительства, а потом освобожденной от всяких обязательств по отношению к государству; такие вотчины (с X века) передавали предприимчивым младшим сыновьям больших семейств, и эти сыновья становились колонистами. Во времена Хидэёси такие поместья приобретались путем завоевания или по наследству; это с них взимали натуральный налог, знаменитый нэнгу, кошмар крестьян и главный ресурс сеньора, налог, без которого все мечты о могуществе развеивались прахом. Но за любое богатство надо платить: расчет налогов, как и их сбор, требовали определенных забот и создания административной организации, что было намного сложней простого и грубого захвата или физического принуждения.

Сначала нужно было выявить человека, который должен платить, определить собственника или, скорее, официально признанного пользователя рассматриваемых земель, потому что собственности теоретически не существовало: в соответствии с принципом, согласующимся с китайской традицией, японская земля принадлежала только Японии, символом которой был император. Но воины не морочили себе голову философией, хоть бы и экономической: они просто искали плательщика и с этой целью периодически пересматривали кадастры — документы, разрабатываемые прежде всего для подготовки базы обложения, от которых сохранились очень старинные образцы.

Так, в эпоху Камакура (1180–1333) существовало множество «отчетов, касающихся рисовых полей» (табуми), самая типичная структура которых соответствовала бухгалтерским формам, например, такого типа:

К «исключенным» землям, освобожденным от налога, относились рисовые поля синтоистских или буддийских храмов, в свое время получивших освобождение, потому что они осваивали трудные, нездоровые территории, которые были далеки от больших центров и которые никто не хотел брать; сюда же относились «рисовые поля, пожалованные в собственность» (нинку), данные мирянам, которые, однако, занимались такой же первопроходческой деятельностью, как и монахи.