Екатерина Павловна, великая княжна - читать онлайн книгу. Автор: Детлеф Йена cтр.№ 96

Если королевская чета вместе прибыла в Шарнхаузен, тогда Екатерина Павловна никак не могла неожиданно застать своего мужа с любовницей. Может быть, она и поехала для того, чтобы воспрепятствовать этой встрече? Кроме того, непонятно, почему во время совместной поездки в карете в дождливую погоду только Екатерина сильно промочила ноги, в то время как Вильгельм оставался с сухими ногами!

Чтобы принять драматический вариант событий, произошедших в этот день, у нас нет необходимых доказательств: Екатерина якобы узнала, что ее супруг в Шарнхаузене встречается со своей любовницей; в полном отчаянии она вскочила в открытый экипаж и проехала семь миль до Шарнхаузена. Затем около двух часов она должна была бегать по конному заводу в поисках неверного супруга, после чего, вновь в открытом экипаже, вернуться в Штутгарт полной слез, ярости и ненависти. Бедная обманутая и оскорбленная женщина!

Этот вариант рождает массу вопросов: кто знал о том, что Вильгельм якобы назначил в Шарнхаузене тайное свидание? Кто поставил об этом в известность Екатерину? По какой причине? Семь миль — это примерно 15 км. Зимой, даже если ехать в карете в самом быстром темпе, для этого потребуется по меньшей мере три четверти часа. И, наконец, о поисках супруга: разве такой трезвомыслящей женщине, какой была Екатерина Павловна, не могла прийти в голову мысль: а что она тут, собственно, делает? Сама ли Екатерина управляла каретой? Могла ли она отважиться поехать по бездорожью одна, зимой? Все эти предположения складываются в некую теорию заговора, который, будучи спроецированным на политическую почву, мог вызвать чисто гипотетический вопрос: был ли кто-либо из-за имперских амбиций Вильгельма и Екатерины заинтересован в том, чтобы сознательно, с помощью интриг привести королевскую чету Вюртемберга к беде? Не стоит ли за этими происками, как некогда в Англии, фигура плута Меттерниха и его любовницы Ливен? И все же подобные умозрительные предположения кажутся абсурдными.

Один из аргументов против теории заговора состоит в следующем: Екатерина Павловна вместе со своим супругом была в Шарнхаузене в общей сложности 96 раз. Только в декабре, непосредственно перед ее смертью, король и королева нанесли визит на конный завод семь раз. Последний пришелся на 30 декабря. Разве стал бы король выбирать для тайного свидания со своей возлюбленной то место, в котором его супруга могла появиться в любой момент безо всякого предупреждения? Это кажется совсем маловероятным. Чтобы убедиться в супружеской неверности Вильгельма, Екатерине вовсе не требовались драматические жесты. У нее было достаточно времени, чтобы хорошо узнать своего мужа. Все его похождения были ей прекрасно известны и не вызывали до сих пор никаких чрезмерно острых реакций. Почему же тогда это должно было вдруг случиться? То, что брак королевской четы постоянно колебался между чувством долга, внешней видимостью благополучия, дисциплиной, симпатией и антипатией супругов друг к другу, не составляло тайны ни для самой Екатерины Павловны, ни для придворных. К тому же, по свидетельствам очевидцев, королева вновь пребывала в прекрасном настроении, рассчитывая на то, что очередная беременность разрешится наконец рождением долгожданного наследника престола!

Но события приняли совсем другой оборот. Это было трагично, но, с другой стороны, вполне закономерно: уже 3 января 1819 г. Екатерина Павловна слегка простудилась и, видимо, подхватила инфекцию, которая вызвала рожистое воспаление лица ^[28]. В связи с этим ее совместная с королем поездка 4 января в Шарнхаузен выглядела уже не просто легкомысленной, а совершенно безответственной — со стороны не только самой королевы, но также и ее лейб-медиков, а в особенности — со стороны короля, который не потрудился образумить свою супругу. Предположим, что верен вариант совместной поездки супружеской четы в том виде, каком его отражают бюллетени врачей. Врачебный доклад — одно из немногих достоверных свидетельств. Он подтверждается записями в «придворном журнале», зафиксировавшим совместное путешествие Екатерины и Вильгельма, предпринятое 4 января 1819 г. Если не доверять докладу врачей и журналу, тогда следует предположить сознательную фальсификацию произошедших событий и еще раз убедиться, что для драматического варианта случившегося отсутствуют убедительные доказательства.

В докладе врачей зафиксированы — в полном соответствии с записками неизвестного псаломщика — на 5 января: усиливающиеся боли, высокая температура и распространение опухоли, которое пытались предотвратить с помощью всевозможных лечебных трав. Улучшения не наступило. Ночь королева провела без сна. На следующий день опухоль охватила внутреннюю сторону правой щеки и верхнюю губу. В 10 часов врачи поставили пять пиявок на десну, чтобы предотвратить ее набухание и добиться более мягкого и регулярного пульса. Королева смогла принять легкую жидкую пищу. Но к вечеру опухоль снова увеличилась, захватив уже весь рот и правую часть подбородка. Пульс оставался стабильным, стремление врачей с помощью различных средств вызвать потоотделение не увенчалось успехом.

7 января опухоль на правой половине лица захватила нижнее веко, сильный жар сопровождался нерегулярным сердцебиением. Врачи дали Екатерине Павловне сильные слабительные средства, после чего она почувствовала себя намного лучше: «Ее Величество покушала с аппетитом, смогла без посторонней помощи покинуть постель и почувствовала себя настолько хорошо, что вопреки советам врачей большую часть дня провела в своей гостиной на кушетке. Пульс оставался учащенным, но не более, чем утром, и немного мягче. Опухоль теперь сконцентрировалась под перегородкой носа и стала более плотной». Псаломщик же в своих записках отмечал, что из-за очень высокой температуры Екатерина Павловна вынуждена была все время находиться в постели и там принимать все предписываемые ей лекарства.

На следующий день и в следующую ночь все симптомы, описанные в докладе врачей — опухоль, жар, прерывистый пульс и бессонница, — приняли более острые формы. Врачи накладывали компрессы, втирали в тело мази из натуральных веществ и вливали микстуры. Они делали все, что могли, но улучшения не наступало. Екатерина держалась мужественно, ходила по комнатам, пыталась даже немного поесть. Вскоре началось ожидаемое врачами сильное потоотделение, повторявшееся через определенные интервалы. На короткое время температура спала. Опухоль стала краснеть: «К ночи еще более покрасневшая опухоль распространилась на верхнее веко правого глаза, вновь поднялась температура, но сознание больной, как и прежде, оставалось ясным, и ни ощущения самой Екатерины, ни какие-либо другие признаки не говорили о том, что в процессе болезни произошло глубокое повреждение нервной системы». Следует обратить внимание на последнее утверждение, свидетельствующее о том, что на протяжение всей болезни Екатерина Павловна ни разу не проявила признаков внутреннего душевного волнения.

Следующая ночь прошла опять без сна, при чередовавшихся приступах боли и судорог, сопровождавшихся высокой температурой. Сознание больной оставалось ясным, так что утром 9 января, около 7 часов, она могла даже разговаривать с врачами. Развязка наступила неожиданно: «В 7 час. 30 мин. при сильном потоотделении внезапно наступила потеря сознания, которая тотчас же перешла в полное беспамятство. Пульс стал редким и слабым, вскоре почти неразличимым, лицо приобрело синюшно-красный оттенок, дыхание стало учащенным и хриплым. После введения дозы мускуса и камфары, отчего больная ничего уже не могла проглотить, появились некоторые позывы к рвоте. Наложенный горчичный пластырь не оказал никакого действия, мышцы конвульсивно напряглись, глаза закатились, и в 8 час. 30 мин. наступила смерть».