Екатерина Павловна, великая княжна - читать онлайн книгу. Автор: Детлеф Йена cтр.№ 40

Страница

Высланный в начале войны из главного штаба армии в Ярославль для организации обороны в тылу, принц волею судьбы вновь оказался в самой гуще событий. Как и его жена, Георг призывал императора быть стойким: «Оставайтесь тверды в своем решении не склонить головы перед ярмом рабства, спасайте честь своего народа, который не заслуживает подобного жребия. Никакого мира, я заклинаю Вас! Вы в беде, сир. Я готов сделать все, но я парализован неопределенным положением, в которое вы меня поставили… Вас судят очень строго, говорю Вам это открыто, так как мой долг — быть откровенным по отношению к моему благодетелю. Ваша честь серьезно задета, я больше не осмеливаюсь говорить о Вашей славе. Обещанное Вами, но не состоявшееся возвращение (в армию. — Примеч. авт.) посеяло во всех сердцах недоверие, и Вас обвиняют в потере Москвы. Те самые русские, которые диктовали свои законы всей Европе, теперь сдали врагу свою древнюю столицу. В тот момент, когда все сословия наперебой стремились выразить Вам свою преданность, принося неслыханные жертвы, Вы оставили на произвол судьбы столицу своих предков. Положение становится критическим, поэтому я не могу больше молчать. Я с огромным нетерпением жду Ваших распоряжений. Располагайте мною! Умереть не страшно, страшнее жить в позоре» . В этих словах слышится отчаяние, вызванное исходом сражения при Бородино, падением Москвы, всей тяжестью положения, в котором оказалась страна при полном бездействии императора. Народ ждал, что император вернет им уверенность в победе, что он спасет свою честь. Таков был основной настрой в обществе в те дни, и его разделяли в Твери и Ярославле губернатор и его супруга. Оба считали, что именно на них лежит ответственность за то, чтобы в этой драматической ситуации подвигнуть императора к решительным действиям. Только беспощадная откровенность, полагали они, может помочь Александру, проявлявшему нерешительность и поставившему страну на грань катастрофы. Представление о том, что думала о войне в те дни Екатерина Павловна, дает нам и письмо, отправленное ею 18 сентября 1812 г. из Ярославля генералу Деволану: «До вчерашнего вечера мы были в полном неведении относительно того, что произойдет после сдачи Москвы. Вчера Винценгероде дал мне знать, что он обеспечил безопасность дорог на Тверь и Ярославль. Принц послал в армию трех курьеров, но ни один из них не вернулся назад; они оставили нас в полном неведении. И вообще, разве можно чему-то еще удивляться после того, что уже произошло? Нельзя полагаться ни на какие расчеты. Никто не может предугадать, когда шторм сменится затишьем. Но что бы ни случилось — нельзя заключать никакого мира! Это мое глубокое убеждение» .

На следующий день, отбросив все личные симпатии, Екатерина писала брату: «Я не могу больше сдерживаться — несмотря на боль, которую должна причинить Вам. Взятие Москвы довело раздражение умов до крайности. Недовольство в обществе достигло своей высшей точки. И вашу персону при этом тоже не щадят. Если кое-что уже доходит и до меня, то Вы можете живо себе представить все остальное. Вас во всеуслышание винят в несчастье империи, в крушении всего и вся; да, Вас обвиняют даже в том, что Вы уронили честь страны и свою собственную. Эти жалобы исходят не только от народа; с ним во многом солидарны и все остальные слои общества. Я уже не останавливаюсь на том, что говорят о нашем военном руководстве. Вы прежде всего виновны в том, что нарушили слово, данное Москве: Москва ждала вас с таким нетерпением, а Вы оставили ее на произвол судьбы. Это выглядит так, как будто Вы предали ее. Вы можете не опасаться чего-либо вроде революции, нет. Но я предоставляю Вам самому судить о положении вещей в стране, где презирают вождя. Чтобы спасти свою честь, весь народ готов на любые жертвы; он готов на все для Отечества. Но все спрашивают: «К чему это приведет, если все испорчено и разрушено по вине бездарного руководства?» По счастью, мысли о мире никоим образом нельзя считать преобладающими; ибо позор от потери Москвы вызвал лишь жажду мести. Вас открыто осуждают. Я считаю своим долгом, мой дорогой друг, сказать Вам все это, так как это слишком важно. Что Вы будете теперь делать, не мне решать. Но спасайте Вашу честь, страдающую от нападок. Ваше присутствие может настроить умы снова в Вашу пользу; делайте же что-нибудь и не думайте, что я преувеличиваю; к сожалению, я говорю правду, и сердце обливается кровью у той, которая Вам так предана и хотела бы тысячу раз пожертвовать своей жизнью, чтобы освободить Вас от такого положения» . Подобные слова вряд ли стала бы писать женщина, стремящаяся использовать ситуацию, чтобы захватить корону и власть. Здесь отчетливо видно искреннее отчаяние из-за уязвленной национальной гордости, которая теперь была важна как никогда прежде. Екатерина Павловна хотела сыграть на наиболее тонких струнах души своего брата — на его честолюбии.

Но у императора были свои представления о чести. Он оценивал сложившуюся ситуацию совсем не так, как его сестра, для которой потеря Москвы была не только общенациональной, но и глубоко личной катастрофой. 19 сентября 1812 г. Александр I писал любимой сестре спокойно и с глубокой убежденностью: «Будьте уверены, что я более, чем кто-либо другой, непоколебим в своей решимости бороться до конца. Я скорее откажусь от моего теперешнего положения, чем соглашусь на сделку с этим чудовищем, сделавшим весь мир несчастным. Я возлагаю свои надежды на Бога, на замечательный характер нашего народа и на мое твердое решение не склониться под ярмом» . В отличие от чересчур эмоциональной сестры, император был убежден, что народ, как бы тяжело это ни было, сможет простить ему потерю Москвы, но никогда не простит заключения мира с узурпатором трона и завоевателем. Александр знал также, что один из двух императоров в этой войне должен лишиться короны — и он ни в коем случае не хотел оказаться в роли побежденного. Потеря Москвы была ужасным поражением, но при всем этом не могла служить оправданием второму Тильзиту! Екатерина постоянно заклинала Александра: император, действуй же, наконец! И император действовал, медленно, может быть, еще не в полной мере, но он действовал. Кроме того, кое в чем он имел преимущество перед сестрой: в этот тяжелый час он верил в силы своего народа.

Наверное, спокойная реакция Александра I на отчаянные письма Екатерины и Георга была достаточно неожиданной для них. Отвечая на брошенные ему упреки, царь основательно, даже несколько церемонно, исполненный осознания ответственности за будущее империи, хотя и сильно задетый лично, оправдывался перед сестрой: «То, что люди несправедливы к тому, кто находится в несчастье, то, что они обвиняют его во всем и мучают, — это обычное дело. И я на этот счет никогда не обольщался. Я был убежден, что это случится и со мной, как только судьба перестанет быть ко мне благосклонной… И хотя я никого не хотел бы огорчать подробностями, касающимися своей персоны, тем более в несчастье, даже и мне для того, чтобы преодолеть все сомнения, нужна такая же искренняя привязанность, какую я испытываю по отношению к Вам. И потому я хочу изображать вещи так, как я их вижу». Император ставил, и не без основания, свою сестру на место, не позволяя себе, однако, внести какой-либо разлад в их отношения, и потому далее обращался к конкретным проблемам: «Что может быть лучше для человека, чем поступать согласно своим знаниям и совести? Я руководствовался только ими. Исходя из этих соображений, я назначил командующим Первой армией Барклая — человека, проявившего себя в предыдущих войнах против французов и шведов. Я считал, что он обладает большими способностями, чем Багратион. Вследствие серьезных ошибок Багратиона в этой военной кампании, отчасти явившихся причиной наших неудач, это убеждение еще более окрепло, и я окончательно понял, что Багратион не способен взять на себя командование обеими объединившимися под Смоленском армиями. И хотя действия Барклая меня тоже мало удовлетворяли, его я все же счел гораздо лучшим стратегом по сравнению с Багратионом, который в стратегии вообще ничего не понимает. Одним словом, я был убежден, что никого более подходящего не найду…

Страница