После Аушвица - читать онлайн книгу. Автор: Ева Шлосс cтр.№ 32

День ото дня мы набирались сил и начинали думать о будущем. С мамой мы постоянно говорили о папе и Хайнце и безумно хотели отправиться в мужской лагерь Аушвиц I, чтобы найти их. Ольга покинула нас и вернулась обратно в свой дом в Польше, но Иветта все еще жила на гауптвахте и тоже хотела добраться до мужского лагеря. Помимо поиска папы и Хайнца мы хотели добраться туда еще и потому, что там находилось много советских солдат и, соответственно, было более безопасно.

Я решила, что безопаснее и проще первый раз попробовать добраться туда без мамы. Мы с Иветтой отправились в Аушвиц I, долго и изнурительно шли по снегу. В конце концов мы увидели трехэтажное кирпичное здание и линии советских грузовиков на обочине дороги. Как только мы добрались до входа, Иветта остановилась, чтобы поговорить с солдатами, а я продолжила путь.

Я прошла под металлической вывеской с лживой надписью «Труд освобождает», сделанной заключенными по указанию нацистов. Помню, я подумала о том, что такая маленькая и незначительная вывеска представляла собой самую беспощадную идеологию в мире. Я никогда не была в лагере Аушвиц I, и его улицы с мрачными зданиями сильно отличались от гораздо более широких просторов Биркенау. Тем не менее я имела твердое намерение найти отца с братом и вошла в первый мужской барак. Находившиеся там люди обрадовались моему появлению и стали задавать вопросы о своих пропавших женах и дочерях. Увы, у меня не было полезной информации, и мало чего хорошего могла я рассказать. Я побрела дальше, входила в каждый барак и расспрашивала всех людей. В конце концов я нашла кого-то, кто знал папу и Хайнца. Этот человек сказал мне, что несколько дней назад немецкие войска увели их из лагеря вместе с другими заключенными. Мое сердце сжалось: я так надеялась и верила, что мы найдем их. Тем не менее они были живы, каким-то образом им удалось избежать отравления газом. Мы, все четверо, выжили, несмотря ни на что, и эта мысль давала мне надежду. Я верила, что они сильны и что могут все преодолеть.

В бараке я узнала одного человека. Он был худым и изможденным, с впалыми глазами, и лежал, завернувшись в одеяло. Он поднялся с койки, когда я подошла.

Я обратилась к нему:

– Кажется, я вас знаю. Я Ева, маленькая девочка, которая играла с Анной в Мерведеплейн.

Это был Отто Франк. Он вспомнил меня и кивнул.

– Вы не знаете, где Анна и Марго? – спросил он с тем же отчаянием в голосе, с каким я спрашивала о папе и Хайнце. Мне пришлось объяснить, что я никогда никого из Амстердама не встречала в лагере.

Приближался вечер, и пора было возвращаться обратно к нам на гауптвахту, но когда я встретила Иветту, она отказалась идти со мной. Теперь, когда она добралась до главного лагеря и снова встретилась с мужчинами, она ни за что не хотела возвращаться в Биркенау. Я умоляла ее пойти со мной – дорога была длинной, и звуки боя все еще слышались поблизости, – но она отказалась.

Пытаясь призвать смелость на помощь, я отправилась в путь. Ноги несли меня по темной дороге, и я представляла себе свистевшие у меня над головой пули. Когда я, наконец, добралась, и встревоженная мама открыла дверь, я рухнула на пол в изнеможении и облегчении. Мы обе сошлись во мнении, что лучше переехать в Аушвиц I, и на следующий день мы собирали наши вещи, пока я снова рассказывала о встрече с Отто Франком.

На самом деле, когда мы совершали наши первые шаги в новую жизнь, я не понимала, что впредь встречусь лишь с немногими людьми, которых узнала здесь, и что даже те, кого я увижу снова, будут измученными и измененными до неузнаваемости тем, через что все мы прошли.

Вскоре мы с мамой покинули Освенцим, но большинству моих друзей не повезло.

Сюзанна Ледерман, девушка, которой я так восхищалась, была перевезена из Вестерборка в Аушвиц 16 ноября 1943 года и отравлена газом 19 ноября. Герман де Леви, мальчик, который подарил мне цветы и хотел быть моим первым кавалером, был перевезен в Терезиенштадт 4 сентября 1944 года и умер 15 декабря. Моя лучшая подруга Дженни Корд была перевезена в Аушвиц вместе со своим братом Руди и их родителями 7 сентября 1943 года. 10 сентября Дженни отравили газом, а ее брата отправили на работу в угольные шахты, где он скончался 31 декабря.

Анна и Марго Франк были депортированы вместе со своими родителями Эдит и Отто в воскресенье 3 сентября 1944 года – на самом последнем поезде, направлявшемся из Вестерборка в Освенцим. В октябре 1944 года Анну и Марго отправили в другой лагерь – Берген-Бельзен, в Германию. Эдит осталась в Биркенау и умерла за десять дней до освобождения, в январе 1945 года. В кошмарных условиях в Берген-Бельзене обе девочки сильно заболели, и в марте 1945 года – незадолго до освобождения – они тоже умерли.

Более миллиона евреев были убиты в Аушвице-Биркенау, и до момента освобождения дожили всего 6000 человек. Несмотря на то что немцы поспешно отправили в Берлин как можно больше награбленных вещей, а затем сожгли склады в «Канаде», российские войска обнаружили на этом месте более миллиона предметов одежды, а также 43 255 пар обуви и более 15 000 фунтов женских волос. Когда позже образцы волос, в том числе повторно использованные немецкими компаниями, были проверены, в них обнаружилась синильная кислота – один из ингредиентов газа Циклон-Б.

Мы с мамой выжили благодаря удаче, силе воли и защите Минни. Мы пережили то, что я считаю самой жестокой идеологией этнической чистки и убийств в истории. Нацисты преследовали нашу семью по всей Европе, движимые сумасшедшей одержимостью и решимостью не останавливаться, пока оставался живым хотя бы один еврей. Я спаслась, но мне пришлось заново научиться жить и найти свое место в мире – в том, который часто не хотел знать об увиденных мною ужасах.

Однако в январе 1945 года мало что из этого приходило мне в голову. Я была переполнена радостью от того, что жива, испытывала облегчение от конца голода и удовольствие от возможности носить теплую одежду. Мои мысли в то время сосредоточились на возвращении домой в Амстердам – и на воссоединении с папой и Хайнцем.

– Интересно, что сейчас делают папа и Хайнц? – спросила я маму.

– Может быть, они едят тушенку и говорят о нас, – ответила она.

Мы любили представлять их где-то там – мы не знали где именно, – думая о нас и нашем будущем.

В январе 1945 года мы находились в подвешенном состоянии: наше заточение кончилось, но война еще не была выиграна. Высшие нацистские генералы понимали, что разрушительные бомбардировки союзников по продовольственным складам и инфраструктуре делали поражение и капитуляцию неизбежными, в то время как измученные войной немецкие граждане с трудом преодолевали постоянно ухудшавшиеся условия жизни. Капитуляция казалась единственным решением, но Гитлер отказался поддержать эту идею. Он поклялся никогда не сдаваться и, жертвуя жизнями сотен тысяч солдат и превращая Европу в руины, потребовал, чтобы боевые действия продолжались до весны 1945 года.

Мы с мамой все еще жили с ощущением опасности и неопределенности. После того как мы покинули гауптвахту в Биркенау, мы нашли пустую комнату в одном из бараков мужского лагеря в Аушвице и поселились там. Мы снова спали на нормальных кроватях, пусть и двухъярусных, и мы могли закрыть дверь и уединиться ненадолго. Мы ели горячий картофельно-капустный суп, который готовили солдаты, и даже знакомились с другими заключенными.