После Аушвица - читать онлайн книгу. Автор: Ева Шлосс cтр.№ 13

Существовала также партия национал-социалистов, получившая название НСБ, которая подражала Гитлеру и совершала бандитские набеги. Они напали на еврейское кафе-мороженое и разбили окна Комитета еврейских интересов. НСБ никогда не была очень большой партией, на пике своего расцвета в середине 1930-х годов насчитывалось всего 38 000 членов, и большинство голландцев относились к НСБ с презрением.

Лидера Антона Мусерта часто высмеивали за то, что он женился на своей тете – женщине на восемнадцать лет старше него. К концу зимы и началу весны 1940 года мы привыкли слышать сильный гул немецких бомбардировщиков, пролетавших над головой по направлению к союзным стратегическим объектам, таким как военно-морская база Скапа-Флоу в Шотландии.

Я лежала в постели ночью, представляя, как самолет за самолетом летят над Северным морем в те края, где были бабушка Хелен и дедушка Рудольф, а также мои тетя, дядя и двоюродные братья. Я знала, что сначала дедушка Рудольф не любил Англию и отказался говорить на этом новом, странном языке. В конце концов, он служил в Австро-Венгерской армии в Первой мировой войне, и некоторая непроходящая настороженность осталась.

Затем однажды вечером он пошел в паб в маленьком ланкаширском городке, где они поселились, и сел играть на пианино, мгновенно оказавшись в центре внимания. Он завоевал много новых друзей, которые, узнав, что он прибыл в страну практически без гроша в кармане, угостили его пинтой пива.

Я надеялась, что он тоже вспоминает обо мне и о наших воскресных прогулках в венскую таверну.

К 9 апреля 1940 года в Европе стало еще хуже. Германия оккупировала Данию и Норвегию, заявив, что пришла защитить две страны от «франко-британской агрессии».

Вторжение в Данию было самой короткой кампанией, проведенной немцами во время войны; небольшая армия Дании потерпела поражение, и правительство сдалось всего за шесть часов.

В Норвегии проходила кампания другого порядка. Норвегия была стратегически важна для Германии и как канал для шведской железной руды, и как база для операций на подводных лодках, с которыми Гитлер надеялся потопить британское судоходство и взять Великобританию измором. Но норвежцы не сразу сдались перед лицом немецкой агрессии, сражаясь в течение шестидесяти двух дней в горной местности.

Все эти события не предвещали ничего хорошего Нидерландам с их плохо оснащенными вооруженными силами и в значительной степени пацифистским правительством национального единства. Но голландцы по-прежнему придерживались позиции отрицания, непринужденно посвистывая в «атмосфере веселого неверия и преднамеренного самообмана», как позже выразился один голландский историк.

Мои родители внимательно следили за событиями по радио и тихо говорили друг с другом, когда думали, что мы не слышим, но даже если они боялись за наше будущее (как, должно быть, и было) или понимали, с тяжелым предчувствием в душе, что новое место жительства предоставило нам только короткую отсрочку, они никогда не позволяли выказать свои опасения.

На более глубоком уровне эти изменения и неопределенность, должно быть, повлияли на меня, и я помню инцидент того времени, который заставил меня расстроиться. Из Брюсселя мы снова переезжали в спешке, и только после того, как прибыли в Амстердам, я поняла, что потеряла свою коллекцию открыток «Кот д’Ор» с бельгийской королевской семьей. Как мы ни искали, их нигде не было, и я очень расстроилась. Мне казалось, что этот небольшой инцидент каким-то образом усугубил мрак, окутывавший мир в то время.

Мы стали четырьмя совершенно другими людьми со времени отъезда из Вены.

Через несколько месяцев после нашего прибытия в Голландию моя мать поставила нас с Хайнцем около стены в спальне и отметила наш рост карандашом. Мой отец сделал первые пометки, когда мы приехали, чтобы ознаменовать въезд в новый дом. Всего лишь за несколько недель мы оба выросли.

В Амстердаме у меня появилось много новых друзей, особенно девочек и мальчиков, живших в районе Мерведеплейн, но одной девочке суждено было стать известной миллионам людей по всему миру.

Если вы один из тех, кто читал «Дневник» Анны Франк, то можете полагать, что знаете о ней многое.

Вы конечно бы узнали известный портрет Анны, сделанный ее отцом Отто и украшающий бесчисленное количество афиш и книжных обложек: темные волосы, завитые с одной стороны, застенчивая и лукавая улыбка.

Если вы читали «Дневник» в юном возрасте, возможно, вы узнавали себя, когда Анна описывает свое взросление, ссоры с родителями, желание привлечь внимание мальчика и вопросы о том, что принесет с собой будущее. Как и я, вы, наверное, огорчились, узнав, что ее надежды и мечты так и не осуществились. И если даже что-то сбылось, а именно ее желание стать известной писательницей, то совершенно не таким образом, как она предполагала.

Конечно, такой Анны я не знала – проникновенной писательницы, с теми чувствами и душевными глубинами, которые она открывала только на страницах своего дневника. Но я могу рассказать вам об Анне, с которой я познакомилась в Мерведеплейн, и о той короткой дружбе, которая началась тогда. Позже эта дружба соединила наши семьи, что значительно повлияло на мою жизнь.

В тот день, когда я познакомилась с Анной, я лицом к лицу столкнулась не со своим зеркальным отражением, а скорее, с зеркальной противоположностью. Я была светловолосым сорванцом, с загоревшей кожей от постоянного пребывания на улице, моя одежда выглядела неопрятной от езды на велосипеде, игр в шарики и кувырканий на площади. Анна была на месяц моложе меня, но она казалась печальной и таинственной, глядя из-под своих аккуратно уложенных волос. Она всегда выглядела безукоризненно: в блузе и юбочке, с белыми носками, в блестящих лакированных ботиночках. Мы жили прямо напротив друг друга, но были столь разными.

Если у меня и появились друзья, это оттого, что люди любили меня за мой иногда слепой, непосредственный жизненный энтузиазм. Анна притягивала к себе людей благодаря умению сплетать паутину забавных историй, намекая, что она знала немного больше, чем все остальные. Она так много болтала, что ее звали «миссис кряква», и в моей памяти всегда всплывает толпа девочек вокруг нее, которые хихикают над ее рассказом о каком-нибудь последнем наблюдении или приключении. Пока я весело играла в классики, Анна читала киножурналы и ходила с друзьями в кафе, где они ели мороженое и беседовали, как светские дамы, которыми и желали стать.

Однажды днем я сидела у портнихи, праздно стуча пятками, и ждала маму, чтобы мы могли перешить мое пальто. За занавеской я слышала, как покупательница тщательно советовалась с помощником портнихи по поводу своего нового наряда.

Что она думает о длине подола? Будет ли это выглядеть более стильно с большими подплечниками? К моему удивлению, когда занавеска отодвинулась, за ней появилась Анна, размахивая своим новым персиковым нарядом с зеленой отделкой: она разглядывала себя в зеркале, размышляя о последних модных тенденциях Парижа.

Анна переехала в Амстердам из Франкфурта вместе с сестрой Марго и родителями в 1933 году. Ее отец Отто управлял компанией «Опекта», производящей ингредиент под названием пектин, который использовался в приготовлении варенья. Он также увлекался фотографией и снимал на камеру Leica, с ее острым, как бритва, объективом Carl Zeiss: Отто стремился сделать как можно больше изображений его маленьких дочерей, в то время как те занимались своими делами.