Прокуратура располагалась в глубине дворов и представляла из себя двухэтажный покосившийся, давно не ремонтировавшийся старый дом, похожий на захудалый лабаз.
— Разрешите? — вежливо постучав и приоткрыв дверь четырнадцатого кабинета, произнес Валдаев.
— Валдаев? — грозно посмотрел на него щуп-лый, лопоухий, уже немолодой следователь.
— Да.
— Проходите.
И опять все пошло по новому кругу. Вопрос за вопросом. Уточнение за уточнением. И оброненные фразы, мол — на свободе вы не потому, что невиновны, а потому, что мы законность блюдем. Но скоро…
Валдаев ерзал на жестком неудобном стуле — специально их, что ли, такие выпускают для подобных заведений, — нервно барабанил пальцами по колену.
— Значит, гражданку Кольцову до того, как решили писать статью, вы не знали? — этот вопрос уже задавали раз десять. Следователь тоже решил тут попытать счастья.
— Не знал.
— Да что вы так нервничаете? Есть что скрывать?
— Нечего мне скрывать! Не убивал я никого!
Следователь удивленно посмотрел на Валдаева, будто в первый раз увидел. Потом с улыбкой произнес:
— Мне кажется, вам можно поверить. Убийцы так не дергаются.
— Вот, — Валдаев продемонстрировал трясущиеся руки. — Это после допросов… Ну почему только меня терзают? Она принадлежала к секте сатанистов. У нее наверняка были связи с такими людьми, для которых что человека, что курицу зарезать. Ищите там!
— Ищем, ищем, — задумчиво изрек следователь. — Тут-то и начинается самое странное.
— Что странное?
— Это тайна следствия. Слышали о такой?
— Читал в книжках.
Следователь закончил писать и протянул Валдаеву протокол. И потребовал:
— Прочитайте. И распишитесь.
Валдаев прочитал. Расписался. Спросил:
— Все.
— Все… Пока все.
Опять Валдаев вышел из казенного дома один, без наручников. И готов был возблагодарить Бога за это…
Допрос занял немного времени, и освободился он раньше, чем думал. Теперь — на работу. А там — тягостная необходимость объяснять главреду, где он пропадал на несколько дней. И вообще, что про-изошло.
В кабинете редакции сидела Нонна. Она перепечатывала рецепт в графу «Секреты народной медицины» с толстого фолианта в коже — «Травник под редакцией госпожи Устимовской» издания 1888 года.
Поздоровавшись, она пристально оглядела Валдаева, как доктор пациента, и осведомилась:
— Чего, с моста падал?
— Да, — он махнул рукой. — Тут такое… Босс мной интересовался?
— Ему не до тебя. У него два дня переговоры со спонсорами. Хочет продать несколько полос центру народной медицины.
— И получается?
— Вроде да… Но с утра он о тебе вспомнил. Спросил, где статья об инопланетянах в Бразилии.
— Вот она, эта чертова статья, — Валдаев с пластмассовым пустым стуком поставил «дипломат» на стол и с резким щелчком открыл запоры.
— Так чего у тебя все-таки? Любимая собака сдохла?
— Нет у меня собаки.
— А кто тогда?
— Одна знакомая погибла.
— Да-а.
Тут в комнату вплыл шеф. В его руке была неизменная дымящаяся трубка. Он рассеянно оглядел Валдаева, будто пытаясь припомнить, кто это такой и почему морда такая знакомая. Вспомнил. Потребовал:
— Статья о Бразилии.
— Вот, — Валдаев вынул из «дипломата» и протянул статью.
— Где статья о той даме, — Сомин прищелкнул пальцами. — Как ее…
— Сатанистке?
— Именно. Она обещала сенсацию.
— Не будет сенсации.
— Это как не будет? Это твое личное решение? — нахмурился главред.
— Наташа погибла.
— Как погибла?
— Горло перерезали.
— Как перерезали? — радостно заинтересовался шеф, как интересуются криминальной хроникой в газетах, и подался вперед.
— От уха до уха.
— А ты откуда узнал?
— Я труп обнаружил. И меня по милициям затаскали.
— Садись. Пиши. Срочно в номер. Чтобы через час статья была готова.
— Хотя бы через два.
— Ладно, через полтора. Сразу отдаешь на вычитку. Работай.
— Работаю, — вздохнул Валдаев. И уселся за компьютер — благо этого железа в комнате хватало.
От этой работы его воротило. Слова не желали ложиться на лист. Они сопротивлялись, но Валдаев силой втискивал их в строчки. Наконец, материал был готов.
— Посмотрим, — кивнул шеф, извлекая свою ручку. — Ты не забыл, что завтра Зигелевские чтения?
— Не забыл.
— Завтра ты там. С утра.
— Будет сделано.
— Все, не мешай, — как вивисектор по призванию, Сомин углубился в увеченье материала.
Валдаев вышел из корреспондентской. Посмотрел на круглые часы в коридоре. Полтретьего. В три пятнадцать свидание с Эллой. Надо поторопиться.
Он пошел по улице. Сегодня поднялся шквальный ветер.
Все чаще в Москве шалит стихия. После знаменитого урагана, срывавшего рекламные щиты, сносившего деревья и гнувшего фонарные столбы, шальные ветры все чаще стали посещать столицу. Ветер ударил в лицо. Валдаев поежился. Состояние у него было немного гриппозное. Но он знал, что причина не в простуде. Все дело в нервах. Он не думал, что может выдержать такое количество стрессов. Однако выдерживал, хотя, конечно, на пользу ему это не шло. Весь мир вдруг стал серым, омерзительным. И страшно неуютным. Ему не нравился этот мир, который будто инеем покрыла его холодная тоска. Единственным светлым пятном в нем сейчас была Элла. И Валдаев все больше зависел от нее. Она удержала его на грани, явившись той ночью. Она — его добрый ангел.
Добрый ангел терпеливо ждал под часами на улице.
— Опаздываешь, — строго произнесла она, подставив щеку для поцелуя.
Он протянул ей цветы, которые купил только что. Она приняла их благосклонно.
— У тебя трясутся руки, — сказала она.
Валдаев стыдливо спрятал руку в карман.
— Плохо, — произнесла она и взяла его под локоть. — Ты должен выглядеть достойно… Вперед.
Через несколько минут они пили чай на кухне у профессора Ротшаля.
На этом визите к своему дядюшке настояла Элла. Она заявила, что он человек мудрый, даже если и не распутает ситуацию, то даст дельный совет. А если не даст совета, то хоть успокоит. «А то ты готов погрузиться в депруху, милый».