Бах - читать онлайн книгу. Автор: Марк Лебуше cтр.№ 43

Начнём со знаков признания. В начале 1732 года вышел в свет «Музыкальный лексикон» Иоганна Готфрида Вальтера, ещё одного родственника Баха, о котором мы уже упоминали; в этом труде содержатся первые краткие сведения о жизни и творчестве композитора. Сведения неполные и необъективные, но это первый шаг к известности: на заре века Просвещения появилась мода на энциклопедии.

Несколько лет спустя, в апреле 1736 года, кантор вспомнил о своём предназначении служителя культа, участвуя в издании «Книги напевов» Г. К. Шемелли, для которой написал множество песен для голоса с аккомпанементом. Для лютеранского мира этот сборник стал настоящим сокровищем: 954 гимна, из которых добрая часть — на музыку Баха! Книга была издана в Цейце и стала неоценимым подспорьем для церквей, а также пригодилась для домашнего музицирования. Компиляция, переделка старого? Конечно, но благодаря этому изданию композитор существенно расширил свою аудиторию.

Наконец, назначение придворным композитором в Дрезден, которого он добился в том же году. Даже при католическом дворе признавали музыкальные заслуги этого человека с закалённым характером, всегда готового отстаивать свои права.

Да, это признание. Но гораздо в большей мере признак его жгучего желания, потребности оставить след в памяти потомков.

В 1730 году в письме Георгу Эрдману Бах уже кратко описал свой профессиональный и жизненный путь. В 1735-м Иоганн Себастьян пошёл дальше как мемуарист, составив подробную генеалогию своего рода, о которой мы говорили в начале этой книги. Достигнув пятидесяти лет, он с терпеливостью патриарха исследует, сличает, сопоставляет, чтобы воссоздать династию музыкантов, сеть, которой клан Бахов окутал всю Тюрингию. Возможно, как предполагает Ролан де Канде, он таким образом утверждает своё восхождение по социальной лестнице: потомок ремесленников стал мещанином? После поколений мельников, пивоваров и городских музыкантов настало время придворных композиторов, близких к князьям и королям. Иоганн Себастьян помещает себя в центр генеалогического древа, уходящего корнями в традицию и тянущегося ветвями в грядущее.

Это стремление вписаться в поток времени выражается и через несколько важных печатных трудов, в частности сборников для клавира. Публикация первых трёх частей «Клавирных упражнений» («Clavier-Ubung») растянется на несколько лет: 1731, 1735 и 1739-й. Нельзя не отметить «Итальянский концерт» и «Французскую увертюру» во второй части этого фундаментального сочинения.

В январе того же 1735 года, вскоре после «Рождественской оратории», Бах поставил финальную точку в сочинении церковных кантат. Ею стала кантата «Если бы с нами не было Бога» («War Gott nicht mit uns diese Zeit»), в основу которой был положен гимн Мартина Лютера. Это довольно свободное переложение Евангелия от Матфея о буре, усмирённой Христом. Но какая внутренняя буря, какой скрытый от глаз ураган бушевал в душе кантора, раз он погрузился в молчание, перестав сочинять? Три причины в буквальном смысле отравят все эти годы: «борьба за префекта» с ректором Эр-нести, бурные споры об эстетике и несчастная судьба его сына Иоганна Готфрида Бернгарда. На пути к Царствию Небесному надо пережить множество злоключений, горестей и скорбей (для них есть очень точное немецкое слово Triibsal), о чём говорится в кантате «Многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие» («Wir mussen durch viel Triibsal in das Reich Gottes eingehen»).

Что случилось с кантором? — спрашивали себя прихожане церкви Святого Фомы 12 августа 1736 года. Известно, что он требовательный и вспыльчивый, но на сей раз перешёл все границы. Во время заутрени он без всяких экивоков велел Иоганну Готлобу Краузе — префекту ^[36], руководившему хором, — уступить своё место другому старшему ученику, Китлеру. Переубедить Баха невозможно: Краузе ни на что не годен и не может исполнять столь ответственную должность. Но щеголеватый ректор Иоганн Август Эрнести — новый начальник Баха, с тех пор как его предшественника Геснера назначили профессором в университет Гёттингена, — смотрит на дело иначе и настаивает, чтобы место осталось за господином Краузе. Совершенно логичным образом ректор просит его дирижировать хором во время вечерни, которая на сей раз состоится в церкви Святого Николая, запретив заменять его кем бы то ни было.

Вечерня обернулась полнейшим провалом! Певчие и музыканты вели свои партии кто в лес, кто по дрова, вместо гармонии получилась какофония: никчёмный префект не мог отбивать такт! Кантор пришёл в ярость, не удержался и бесцеремонно выгнал взашей жалкого дирижёра. Опасаясь наказания ректора, ни один ученик не занял его место; в конце концов «водить» пришлось Кребсу. Между Иоганном Себастьяном и ректором началась открытая война.

Как это получилось? С чего началась «борьба за префекта», которая в буквальном смысле слова убивала кантора почти два года? Если присмотреться, дело выглядит запутанным, осложняясь ещё и тем, что оба претендента на должность префекта носили одну фамилию — Краузе, не являясь при этом родственниками. Некоторые видят в этой истории характерную особенность Баха, который не может не схлестнуться с начальством. Но даже если не переходить на личности, не менее важную роль сыграло различие в педагогическом подходе и проявлении власти: в школе Святого Фомы часто прибегали к телесным наказаниям.

Кто же такой ректор Эрнести? Это замечательная личность. Родился в 1707 году, заведование школой Святого Фомы принял 21 ноября 1734-го. Его имя было хорошо известно в этом почтенном заведении, ведь его отец Иоганн Генрих тоже служил там ректором на момент приезда Иоганна Себастьяна. Априори молодой ректор, он был на 27 лет моложе кантора, вполне мог сотрудничать с ним в полной гармонии. Тонкий знаток Античности, искушённый книголюб и известный филолог не питал никакой симпатии к пиетистам. Поначалу они неплохо ладили: ректор стал крёстным отцом двух детей Баха.

Однако понемногу доброе согласие дало трещину из-за различия во взглядах на образование. Если кантор, человек старой закалки, которого кое-кто даже считал ретроградом, утверждал, что на первом месте должно стоять обучение музыке, необходимое для лютеранской веры и классического гуманитарного образования, Эрнести рассуждал иначе. Его цель — готовить не дурных скрипачей, пиликающих по пивным, или бедных звонарей, а просвещённых граждан, вдумчиво читающих книги, а не голосящих гимны, изучающих естественные науки, находившиеся тогда на подъёме, а не исполняющих кантаты. Короче, вся эта музыка — пустая трата времени! Особенно музыка господина Баха — такая сложная, что нужно часами репетировать, переписывать ноты и упражняться в сольфеджио.

Иоганн Себастьян пришёл в ярость. Разве мог человек, несколько лет назад составивший памятную записку о состоянии дел в церковной музыке, найти общий язык с ректором, совершенно к ней не восприимчивым? А главное — готовым в любой момент лишить его возможности работать, безжалостно урезав время на занятия с учениками?