Меценат - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Бондаренко cтр.№ 18

Осенью 34 года Антоний справил в Александрии мнимый триумф над якобы покоренными им парфянами и армянами. Затем, как пишет Плутарх, «наполнивши толпою гимнасий и водрузив на серебряном возвышении два золотых трона, для себя и для Клеопатры, и другие, попроще и пониже, для сыновей, он прежде всего объявил Клеопатру царицею Египта, Кипра, Африки и Келесирии при соправительстве Цезариона, считавшегося сыном старшего Цезаря, который, как говорили, оставил Клеопатру беременной; затем сыновей, которых Клеопатра родила от него, он провозгласил царями царей и Александру назначил Армению, Мидию и Парфию (как только эта страна будет завоевана), а Птолемею — Финикию, Сирию и Киликию. Александра Антоний вывел в полном мидийском уборе, с тиарою и прямою китарой, Птолемея — в сапогах, македонском плаще и украшенной диадемою кавсии. Это был наряд преемников Александра, а тот, первый, — царей Мидии и Армении. Мальчики приветствовали родителей, и одного окружили телохранители-армяне, другого — македоняне. Клеопатра в тот день, как всегда, когда появлялась на людях, была в священном одеянии Исиды; она и звала себя новою Исидой» ^[193]. При этом Цезариона Антоний и Клеопатра объявили единственным законным наследником Цезаря, что было серьезным ударом по авторитету Октавиана.

Сенат и весь римский народ узнали об этом весной 33 года. Они были шокированы поступком Антония, свободно раздававшего своим детям римские провинции, словно последние принадлежали ему, а не Римскому государству. Октавиан тут же обвинил Антония в государственной измене и начал широкую пропагандистскую кампанию против него и Клеопатры. В многочисленных письмах триумвиры обвиняли друг друга во всех смертных грехах. Отвечая на претензии Октавиана по поводу его связи с Клеопатрой, Антоний писал: «С чего ты озлобился? Оттого, что я живу с царицей? Но она моя жена, и не со вчерашнего дня, а уже девять лет. А ты как будто живешь с одной Друзиллой? Будь мне неладно, если ты, пока читаешь это письмо, не переспал со своей Тертуллой, или Терентиллой, или Руфиллой, или Сальвией Титизенией, или со всеми сразу, да и не всё ли равно, в конце концов, где и с кем ты путаешься?» ^[194]

В январе 32 года Антоний прислал в сенат письмо, требуя утверждения всех своих распоряжений на Востоке, а также взаимного сложения полномочий триумвиров. Его сторонники в сенате — консулы 32 года Гней Домиций Агенобарб и Гай Сосий — пытались это осуществить, но друзьям Октавиана удалось переломить ситуацию в свою пользу. Сам Октавиан на заседании отсутствовал, так как его не было в Риме. Когда он вернулся и явился в сенат, то произнес разгромную речь против Антония и поддерживавших его консулов. В итоге 300 сенаторов и оба консула бежали к Антонию. По настоянию Клеопатры Антоний отправил Октавии бракоразводное письмо и приказал ей покинуть его дом в Риме. Октавия ушла и увела с собой всех его детей ^[195].

Чтобы еще больше раздуть скандал, Октавиан завладел завещанием Антония, которое хранилось в Риме у весталок, и огласил его в сенате в качестве явного доказательства измены. В своем завещании Антоний, помимо всего прочего, признавал Цезариона единственным законным наследником Юлия Цезаря, все свое огромное богатство и все свои владения, в том числе римские, оставлял Клеопатре и просил похоронить его не в Риме, а в Александрии. Это было настолько возмутительно, что в июле 32 года сенат принял решение объявить войну — правда, не Антонию, а Клеопатре, якобы покусившейся на римские провинции ^[196]. Объявлять войну непосредственно Антонию было опасно, так как у народа новая гражданская война вызвала бы недовольство и озлобление.

Поскольку полномочия Октавиана как триумвира истекли, а в будущей войне против Египта ему были нужны именно чрезвычайные полномочия, он заставил всю Италию и западные провинции принести ему присягу в верности. Аналогичную присягу восточные провинции принесли Антонию.

Октавиан имел в своем распоряжении около четырехсот кораблей, 80 тысяч пехоты и 12 тысяч конницы. При этом сам Октавиан решил не руководить будущей войной непосредственно и благоразумно передал армию в руки Статилия Тавра, а флот — под командование Агриппы. Управление Римом и Италией он вновь возложил на Мецената.

Антоний выставил 500 кораблей, не считая транспортных, 100 тысяч пехоты и 12 тысяч конницы. При этом он сам отправился на войну вместе с Клеопатрой, и часть вооруженных сил оставалась под ее руководством, что, безусловно, приводило к неразберихе ^[197].

После нескольких месяцев бесплодного маневрирования 2 сентября 31 года противники, наконец, столкнулись у мыса Акций в Северо-Западной Греции ^[198]. Завязалось морское сражение, долгое время шедшее с переменным успехом, пока Клеопатра со своим флотом внезапно не покинула битву, опасаясь быть запертой в бухте. Как пишет Плутарх, «битва сделалась всеобщей, однако исход ее еще далеко не определился, как вдруг, у всех на виду, шестьдесят кораблей Клеопатры подняли паруса к отплытию и обратились в бегство, прокладывая себе путь сквозь гущу сражающихся, а так как они были размещены позади больших судов, то теперь, прорываясь через их строй, сеяли смятение. А враги только дивились, видя, как они, с попутным ветром, уходят к Пелопоннесу» ^[199].

Клеопатра поплыла к Египту, и за ней немедленно последовал Антоний с сорока кораблями, бросив на произвол судьбы остальной флот и свои легионы. Брошенный полководцем флот продолжал героически сопротивляться, но вечером все же сдался. Легионам Антония так и не пришлось побывать в бою, и они сдались на восьмой день ^[200]. В честь победы Октавиан приказал основать на берегу Акцийской бухты город Никополь.

Мог ли наблюдать Меценат битву при Акции? Такая возможность у него имелась. Как уже говорилось, в 31 году он вновь был поставлен во главе Рима и Италии, однако Октавиан намеревался вызвать его к себе в Грецию, о чем недвусмысленно свидетельствует поэт Гораций:

Тем не менее эта поездка не состоялась, и Меценат остался в Риме. Что же ему помешало? Дело в том, что в это время Марк Эмилий Лепид, сын триумвира Лепида, составил заговор против Октавиана. По счастливой случайности Меценату удалось его раскрыть и подавить в зародыше.