Елизавета Петровна - читать онлайн книгу. Автор: Константин Писаренко cтр.№ 24

Ласси понял намек правильно. 13 марта нарочный привез пакет в Петербург. Вечером того же дня командующий собрал генералитет и предложил открыть кампанию общим наступлением на Фридрихсгам. Идея была одобрена. А спустя пять дней произошло второе ключевое событие — императрица подписала проект обращения к финской нации:

«Мы при продолжении противу воли нашей… сей кровопролительной войны… запотребно быть рассудили… всем герцогства Финляндского чинам и обывателям чрез сию нашу декларацию и манифест известно учинить…

…ежели они при сей войне себя в тихости и в покое содержат, с своей стороны в военных действах и произведениях никакого участия не восприимут, ни к каким против нас и войска нашего неприятельским поступкам себя не употребят и ни в чем швецкому войску вспоможение не учинят, но намерение свое, чтоб с нами в соседственной дружбе и мире жить, действительными оказательствами засвидетельствуют, то с нашей стороны не токмо оным чинам и обывателям сего Финляндского герцогства ни в чем никакая обида не учинена и все и каждые при совершенном пользовании и владении своего имения покойно и без наимейшаго утеснения оставлены, також де и всякая протекция и защищение им в том от нас показывана быть имеет».

Венчало манифест торжественное обязательство всемерно помочь финнам, если у них возникнет желание освободиться «от швецкаго подданства» и стать независимым государством, «бариерою и средним отделением» между Швецией и Россией . Содержание декларации било в самую точку, отвечая насущному интересу жителей четырех финских лансгауптманств (провинций) — Кюменегорско-Нейшлотского на юго-востоке, Нюландско-Тавастгустского на юге, Абоского на юго-западе, Эстерботерского на севере. И «обыватели», и «чины» отреагировали на призыв дочери Петра Великого так, как ожидалось (распространением манифеста в Финляндии по своим каналам занимался секретарь Сената Иван Крок). Население было не прочь пособить чем-либо русским войскам, а в финских полках, подчиненных Левенгаупту, заметно возросло число дезертиров. Шведский генерал вдруг понял, что более не располагает боеспособной армией да к тому же местные жители нелояльны к шведам. Разумеется, в подобных обстоятельствах он не имел ни единого шанса отразить продвижение русских к Гельсингфорсу — разве что на какое-то время задержать его арьергардными стычками и артиллерийскими обстрелами в надежде успеть организовать эвакуацию по морю подчиненных ему частей из фрондирующей Финляндии в родную Швецию.

Именно так и произошло, когда 8 июня Ласси, приехавший в Выборг, повел свои полки вперед, прикрыв их с залива галерной флотилией под командованием генерал-лейтенанта В. Я. Левашева. Поздним вечером 28 июня русская армия остановилась на ночлег у предместий Фридрихсгама. Рытье траншей и устройство батарей отложили до утра. Однако незадолго до полуночи в городе вспыхнул пожар, а еще через четверть часа за крепостной стеной прогремел мощный взрыв, и фельдмаршал, не мешкая, выслал на разведку гусаров. Похоже, командующий не сразу поверил рапорту командира отряда, что шведы покинули город, уничтожив пороховой склад. Но офицер не обманывал — защитники крепости словно испарились!

На следующий день Ласси на радостях снарядил в Москву курьера, гвардии капитан-поручика П. И. Панина. 4 июля офицер примчался в старую столицу и сообщил государыне сенсационную весть об овладении без боя важным укрепленным пунктом. Елизавета Петровна спокойно отнеслась к реляции фельдмаршала — та всего лишь подтвердила точность предварительных расчетов. Теперь ей надлежало целиком сосредоточиться на маневpax Кронштадтской эскадры Мишукова. Фельдмаршала же оставалось снабдить последним приказом — об остановке всей армии на ближайшем к Фридрихсгаму речном рубеже, ибо идти по пятам за Левенгауптом, выдавливая его из княжества, нельзя: шведы непременно сбегут из Финляндии, и та окажется целиком оккупированной русскими, после чего мирное урегулирование конфликта на паритетном принципе будет сорвано. В таком случае царице придется либо безвозмездно возвратить Швеции завоеванный край и тем настроить против себя патриотическую партию, возведшую ее на престол, либо мобилизовать ресурсы государства для затяжной войны (и не только со Швецией) за присоединение Финского княжества к России или по крайней мере международное признание его суверенитета.

Стараясь не допустить такого развития событий, 5 июля 1742 года самодержица повелела главнокомандующему: по достижении реки Кюмень «чрез ту реку отнюдь не переправлятся, но стоять, чиня по оной розъезды, и по сю сторону той реки поиски… как случай допустит, и Вы за благо разсудите. И какие Вы к тому диспозиции воспримете, для нашего известия немедленно нам донести». Кроме того, императрица рекомендовала Петру Петровичу «на берегу моря зделать крепость, которая, как к пресечению рекою к неприятелю с моря коммуникации, так и к немалому помешателству, ежели б неприятель хотел к Вам с моря какия поиски чинить, много служить может», а «при засеке, зделанной в урочище Мендолахте», разместить «пристойную команду, дабы неприятель… как пробрався во оной паки засесть не мог». Вышеперечисленное требовалось для того, «дабы чрез то, как неприятеля болше в страх приведши склонить к желаемому нам миру, так и нашу армию от труднаго далее по так худому пути изнурения свободить». Сознавая, что ее советы могут быть неадекватны реальной ситуации, царица в финале прибавила: «Однако, понеже нам, будучи во отдалении, никаких законов точно предписать не можно, того для всё сие наиболее предаем Вашему доволно нам известному военному искуству, в твердом уповании состоя, что Вы по Вашей к нам верности ничего того, что к нашему авантажу, а к неприятелскому наивящшему ослаблению служить может, не упустите» .

По-видимому, слова «всё сие» стали роковыми для плана Елизаветы Петровны. Государыня явно не ожидала, что фельдмаршал столь широко истолкует примечание о праве на свободу маневра. Свобода конечно же подразумевалась тактическая, а никак не стратегическая. Иначе зачем было императрице подробно разбирать необходимость остановки, а тем более употреблять категорическое «отнюдь»? Несомненно, Ласси, ознакомившись с высочайшим ордером 10 или 11 июля, сразу же понял, какие именно полномочия обрел. Единственное, о чем он не догадался, так это об истинной причине отправки к нему странного распоряжения. Фельдмаршал, мало смысливший в геополитике, по привычке заподозрил козни придворных «партизанов» ^[3], сочувствующих французам и шведам, и поторопился исправить «ошибку», допущенную в Москве.

К Кюмени русская армия вышла еще вечером 1 июля и попала прямо под огонь нескольких шведских батарей, умело расставленных вдоль правого берега. Укрыв солдат в прибрежной лесной чаще, главнокомандующий выдвинул вперед собственных канониров. Завязалась упорная артиллерийская дуэль, длившаяся около двенадцати часов. Наконец россияне, ослабив интенсивность вражеского огня, сумели взяться за сооружение моста, после чего шведы вдруг быстро снялись с позиции и ретировались вглубь речной дельты ко второму рукаву Кюмени. Путь был открыт, и войска легко преодолели первый водный рубеж. 4 июля Ласси созвал генералитет на консилиум, который постановил до подвоза галерным флотом провианта ничего не предпринимать, за исключением рейдов малыми отрядами в шведском тылу.