Мастер ужасок - читать онлайн книгу. Автор: Вальтер Моэрс cтр.№ 75

прокричал Эхо, вспомнив другое стихотворение.

– Ах, – воскликнула ужаска. – Ты знаешь старых классиков. Это был отрывок из стихотворения «Суп» Фрайхерра фон Диллшика, не правда ли? Мы разошлись! Мы вошли в раж! При подобном ужаскизмическом приготовлении супа нет ничего важнее симпатических вибраций.

Они стояли в тайном подвальном саду у дистиллятора, где, кроме него, у ужаски находились различные приборы, которые вполне могли конкурировать с аппаратурой из лаборатории Айспина. Эхо, перепрыгнув через стул, оказался на большом столе. На нем в стеклянных бутылях стояли или бурлили прозрачные жидкости зеленого, желтого, красного, оранжевого, голубого и фиолетового цвета. Емкости соединялись между собой тонкими трубками из меди, серебра или стекла, ярко горели газовые фонари. Воздуходувный мех производил перекачку собственными усилиями.

– Так как внутри в рыхлом торфе много дождевых червей, – прошептала ужаска, – приходится использовать силы матушки-земли. Кстати, спасибо за рецепт для ляйденских человечков. Я одного оживила, и мы сможем испробовать на нем действие любовного напитка.

В большой пузатой бутыли безучастно сидел ляйденский человечек и шлепал ногами по своей питательной жидкости. Эхо едва обратил на него внимание, его значительно больше занимали манипуляции ужаски. Она бегала туда-сюда, потягивала носом и стонала. Лепестки фиалок и роз плавали в воде нежно-розового цвета. Голубые водоросли танцевали в спирте. Темно-зеленое тягучее вещество бурлило над бунзеновской горелкой. В воздухе стоял запах весенних луговых цветов и грозовой ночи в реликтовом лесу одновременно, скошенной травы и мака-самосейки, дурманящих орхидей и тропических ядовитых грибов, цветущих роз, лимонной мелиссы и розмарина, свежего торфа и сырой соломы.

Через стеклянную спираль ползли накаленные докрасна лавовые черви и обогревали бутыль, в которой на слабом огне варился жидкий хлорофилл. Караван больших черных лесных муравьев полз по столу, доставляя в ступку мелкие листья и корни. Жуки-олени притаскивали целые цветки и бросали их в кипящий котел.

– У нас множество прилежных маленьких помощников, – заметил Эхо.

– Ах, это всего лишь традиционная соседская помощь, – отмахнулась ужаска. – За это они воруют мой сахар и едят мой шпинат.

Корни на полу и стенах пришли в необычное движение. Глаза в сучковых отверстиях то и дело открывались и закрывались, как будто они знали, что здесь в скором времени произойдет какое-то решающее событие. Эхо впервые мог более тщательно рассмотреть пестрых бабочек, порхавших в подземном растительном мире.

– А что здесь, собственно, делают бабочки? – спросил он, когда одна из них села на его голову.

– Атмосфера! – крикнула ужаска и бросила в воздух горсть цветочной пыльцы. – А ты можешь представить себе создание любовного напитка без участия бабочек? Я нет.

– Ты действительно все продумала! – похвалил ее Эхо. – И когда же это произойдет?

– Сейчас, – ответила ужаска. – Я еще только должна подрегулировать дозатор хмеля. – Она подвинтила что-то на деревянной панели грубого ящика, в котором все громыхало и стучало. – Так! – крикнула она и захлопала в ладоши. – Теперь нам нужны только еще вайтсмутцки!

– Музыка? – перевел Эхо.

Призрачный ритмический гул, который он слышал при своей первой встрече с домом ужаски, послышался вновь. Теперь он понял, что этот звук издает сам дом, корни и растения вокруг.

– Пение ужасковых дубов! – восхищенно воскликнула Ицануэлла. – Нет ничего лучше. – Она поставила на стол горшок с вздрагивающим виттлингом, который сразу начал раскачиваться в экстазе взад и вперед в такт музыке. Теперь ожил и ляйденский человечек. Он встал и начал стучать в стенку своей бутыли.

– Атмосфера! – опять крикнула Ицануэлла. – Атмосфера! Мы начинаем!

Она стала доставать из-под стола различные стеклянные емкости с жидкостями и ставить их рядом с небольшим чугунным горшком.

– Сначала нам нужно правильно отмерить суффрагированные растительные эссенции! – сказала она.

– Они тоже бофельные? – спросил строго Эхо.

– Да, они бофельные, – усмехнулась Ицануэлла. – Ты даже не представляешь себе, что значит «бофельный».

Она посмотрела что-то в ужасковой поваренной книге и капнула крошечное количество эссенций в горшок.

– Один шрекс хондриллы… два шрекса фацелии… пять шрексов паутинника трубчатого… двадцать четыре шрекса двенадцатилистного клевера удачи… да, удача нам может понадобиться…

– Почему так мало? – спросил между делом Эхо. – Почему бы тебе просто не вылить туда все? Чем больше, тем лучше, ведь так?

– Не встревай! – прошипела ужаска. – Ты ничего в этом не понимаешь. Все зависит от точной дозировки. На один шрекс больше или меньше – и все испорчено. Так что не мешай мне!

Эхо прикусил язык.

– Восемнадцать шрексов ледникового лютика… два шрекса грайзенской травы… четыре с половиной шрекса винтовых водорослей… два шрекса карликовой трубы… сто семьдесят один шрекс клубневого горца…

И так продолжалось до тех пор, пока все эссенции не были отмерены в соответствии с рецептурой. Потом Ицануэлла поставила горшок на небольшой огонь и повесила внутрь термометр.

– Теперь будем нагревать! – крикнула она. – Только не кипятить! Должно быть точно семьдесят семь шрексов.

– А что такое шрекс? – спросил Эхо.

– Шрекс – это грамм или градус. Иногда даже миллиметр. В зависимости от конкретного случая, – пояснила ужаска. – Почему ты спрашиваешь?

– Просто так, – ответил Эхо. Он считал, что ужаскизм – это не особенно точная наука. Но сейчас ему в голову впервые пришла беспокойная мысль, что его одурачила шарлатанка.

– Семьдесят семь шрексов, – пробормотала Ицануэлла, посмотрев на термометр. – Все точно. – Затем она взглянула в поваренную книгу. – Теперь надо сделать вливание портулака. – Она достала из ящика стола большой ржавый шприц и подошла к стеклянной бутыли. И вдруг она остолбенела. Шприц упал на пол.

– О господи! – вскричала она. – О нет!

Эхо подбежал к ужаске.

– Что случилось? – спросил он озабоченно.

Ужаска застонала.

– Портулак опрокинулся. Как это могло случиться?

Жидкость в стеклянной бутыли выглядела гнилой и слизистой. Пузырьки газа поднялись вверх. На поверхности плавали вялые коричнево-зеленые листья, напоминавшие утопленников. Ритмическая музыка прекратилась.

– Ах, батюшки мои, – воскликнула ужаска, – я на ночь оставила закрытыми фильтры. И портулак заболотился.

– И что? – спросил Эхо. – Это же ерунда. У тебя, наверняка, есть еще.