Когда ад замерзнет - читать онлайн книгу. Автор: Алла Полянская cтр.№ 40

— Ты сгущаешь краски.

— Ага, сгущаю. — Я очень зла сейчас, и Розе лучше бы заткнуться. — Только если ты подумаешь над моими словами без соплей и социально одобренных клише, то поймешь: я права. Черт, снова кого-то принесла нелегкая…

В квартиру шагнула Рита.

— Игорь сказал, что тебя соседи приютили. — Рита приветливо улыбается Розе, и я вижу, что эти двое уже поладили. — Вот, принесла тебе на новоселье подарок.

Она дает мне коробку, на которой изображен электрический чайник известной фирмы. Белый, с желтыми вставками.

— Ага, спасибо.

Чайника-то мне точно очень не хватало.

— А давайте завтракать с нами. — Роза хлопочет вокруг гостьи. — Вот сюда курточку пристроим, а у меня там каша и котлетки паровые, салатик порезала, а потом чаю выпьем…

— Отличная идея. — Рита садится в кресло около дивана. — Как твои ноги?

— Ничего, нормально. — Я вытягиваю ноги и рассматриваю багровые шрамы. — Можно потихоньку ходить, выглядит хуже, чем ощущается.

Мы идем на кухню, где Роза уже накрыла завтрак. Мне до сих пор неудобно, что Роза вот так хлопочет, но ей это, похоже, доставляет удовольствие.

— Мне Игорь сказал о твоей племяшке, и я вот что подумала: а давай съездим в тот самый приют. — Рита смотрит на меня в упор. — Ну, просто поглядим, как там твоя девочка. Я на машине, подгоню ее под самые ворота…

Как будто вся проблема в том, чтобы дойти до машины.

Проблема в том, что это вовсе не моя девочка, а кровное родство в данном случае вообще ничего не значит.

Зачем мне ехать в приют, чтобы посмотреть на девчонку, которую я, скорее всего, даже не узнаю в толпе детей и которая точно не узнает меня, потому что мы практически не пересекались в доме, и она по малолетству своему меня не запомнила? Я ей точно такая же чужая тетка, как приютские воспитатели.

— Незачем.

— Да просто поглядим. — Роза тоже свои пять копеек вставила. — Ну, говорил же полицейский, что плохо ей там. Купим игрушку и съездим.

— Игрушку я уже купила. — Рита допила чай и отодвинула чашку. — Но я чужая, меня к девочке не впустят, а ты родная тетка, тебе обязаны предоставить ребенка.

Они с Розой решили, что продавят меня? Напрасно, у меня давно нет сердца, это очень удобно.

— У меня ноги болят, докторша не велела много ходить.

— Я позову Юзека, он тебя перенесет. — Роза режет мне путь к отступлению. — Ну, пожалуйста. Вот я всю ночь думала об этой несчастной девочке, а ведь она же твоя племянница!

О-о-о-о, я эти разговоры помню столько, сколько помню себя: Лидочка, будь умнее, уступи, она же твоя сестра!

Нет, ребята, все — где сели, там и вокзал, но на эту дешевую манипуляцию я больше никогда не поведусь.

— Ладно, давай так. — Рита подает мне джинсы и толстовку. — Ты просто пойдешь с нами, но к девочке не подходи, мы отдадим гостинцы и уйдем. Без тебя нас к ней не впустят, а ты единственная родственница.

Ну, допустим, я не единственная родственница. Есть целая куча каких-то обывателей, которые присутствовали на похоронах, выражали соболезнования, и кто они такие, черт их знает, но они где-то есть, только всем вокруг проще всего доставать меня, потому что одна маленькая хрупкая сука бездельничает в СИЗО, вторая отдыхает в больнице, а я, как всегда, оказалась крайней.

Но тут уж дудки, граждане.

— Когда мы познакомились, ты кое-что мне рассказала. Я понимаю почему — ты была в отчаянии и тебе пришлось открыться мне, ну а Игорь рассказал остальное. И я понимаю тебя сейчас. Отчасти, конечно, а все же понимаю. Но, тем не менее, что бы ни происходило в твоей семье, эта девочка не виновата. — Рита пытается меня переубедить, но совершенно напрасно. — Ты можешь обижаться на сестер, на родителей, на этого типа, которого грохнула твоя сестра, на тетку, которая отняла у тебя родительский дом — но этот ребенок ни в чем перед тобой не провинился.

Ага, кроме того, что напоминает мне о том, как меня бросил Виталик и женился на Лизке. И как они несколько лет потешались над тем, как мне больно.

— Тема закрыта, я не хочу забирать ее. — Я сейчас очень злюсь, а это опасно. — Я не хочу, чтоб она визжала в моей квартире, а она визжала все время, я вечно слышала этот визг, все вокруг нее плясали, а она такая же, как Лизка, даром что не похожа на нее внешне. И я не гожусь на роль матери, я понятия не имею, что мне делать с ней, а там воспитатели, коллектив и регулярное питание.

В машине повисла тишина, которая, тем не менее, звучит осуждающе — но мне плевать на это. Я ни за что на свете не отдам «девочкам» ничего из того, что станет моей новой жизнью. Ох уж мне эти милые люди, доброта которых всегда за чужой счет! Понимают они, как же. Да ни хрена они не понимают, но суются. Эдак они еще, чего доброго, примутся склонять меня к походу в больницу и с передачей для Лизки — в СИЗО.

Ни за что на свете.

— Линда, ну я тебя очень прошу. — Рита берет меня за руку. — Ребенок ни в чем не виноват перед тобой.

— А я в чем виновата? — Я не хочу выходить из машины, я не хочу видеть эту Лизкину девчонку, пусть она будет в приюте, ничего с ней не сделается. — Я только-только начала жить собственной жизнью… ну, пусть не начала, но планировала. И чтобы меня никто не шпынял, не предавал, не указывал, а ты предлагаешь мне повесить себе на шею какую-то абсолютно чужую мне соплячку, которая отберет у меня мою жизнь по миллиметру — точно так, как это сделала ее малахольная мамаша. Нет, дамы, вы меня на это никогда не подпишете, с чего это вы решили, что я стану растить Лизкино отродье, пока эта тупая тварь благоденствует в тюрьме?

— Потому что ты взрослая. — Рита вздохнула. — Я понимаю, что ты обижена, и даже точно знаю, что собой представляют твои сестры и как тебе пришлось в семье, я понимаю, что обходились с тобой по-свински, я просто в толк взять не могу, как такие люди, какими были твои родители, могли так сильно налажать со своими детьми. Но этот ребенок не виноват в твоем разрушенном детстве и в том, что твои родственники так с тобой поступали. И мы просто отдадим ей вот этого зайца, и пижамку я ей купила, и кое-каких гостинцев… ну, просто отдадим, и все. Она же маленькая, и вдруг ее вырвали из привычного окружения и поместили в приют, ты представляешь размер ее стресса?

— Мне ее нисколько не жаль.

— Мы это уже поняли. — Роза как-то поникла. — Я видела, как ты с моим Мишкой книжки читала, и отчего-то думала, что ты хорошо относишься к детям.

— К твоим конкретно — да, хорошо. — Можно подумать, что все дети одинаковые. — А эту вечно визжащую малолетнюю гадюку я видеть не хочу, потому что она — Лизкина дочь, и сестрица родила ее мне назло, она ходила беременная и ухмылялась мне в лицо, ну как же — Виталик-то меня сразу бросил, когда увидел ее, такую маленькую, хрупкую, беззащитную мразь. Так что — нет, дамы, как хотите, но все свои поползновения в сторону благотворительности осуществляйте без меня.