Когда ад замерзнет - читать онлайн книгу. Автор: Алла Полянская cтр.№ 23

— Ага, и теперь я могу делать что хочу. А хочу я спать, но сначала принеси мне из кухни воды, раз уж ты здесь.

— Воды?!

— Ну, не крови же. Из чайника, чтобы не холодная и не горячая, в большой кружке. Давай, быстренько слетай, пока я в ванную сползаю — и все, по кроватям. Только не жмись, налей полную кружку и не вздумай туда плюнуть, я сразу пойму и шею тебе сверну.

Потому что я хочу пить, и жажда моя усиливается.

— Вот.

Кружка полна воды, и я пью ее, глядя на своего потенциального убийцу.

— Давай начистоту. — Я ставлю кружку на столик и смотрю на пацана с вампирской ухмылкой. — Я не трогаю тебя и твое семейство — ты не трогаешь меня. Убить ты меня все равно не сможешь, а разозлить — запросто.

— И ты не тронешь мою семью?

— В городе полно преступников и прочих деклассированных элементов, зачем бы я стала охотиться там, где живу, учитывая, что ваша кровь мне вообще не подходит?

Я просто прикалываюсь — ну, не оправдываться же мне перед этим малолетним недоумком. А вот заключить с ним такой пакт — вполне нормальная тема. А там он подрастет, и эта дурь у него пройдет сама по себе. Переубеждать его сейчас смысла нет, да и скучно.

Теперь я понимаю Мэри Поппинс. Она подарила детям мистера Бэнкса странную сказку, о которой они не могли никому рассказать, но которая приводила их в восторг.

— Тетя Лутфие говорит, что скоро все заживет. — Пацан покосился на мои перебинтованные ступни. — А она всегда все знает.

— Надеюсь, что заживет, у меня на следующей неделе свидание.

Это я имею в виду того типа, который собрался вести меня в театр.

— Если это не ты убила их, тогда кто?

— Да кто угодно. — Я вспоминаю запах спиртного, исходящий от первого трупа. — Их реально могли убить в другом месте, а потом подбросить трупы сюда. И я даже предполагать не хочу, кто и зачем это сделал.

— А если это колдуны для черной мессы?

Он явно слишком много смотрит различной фантастической лабуды.

— Ну, тогда остается надеяться, что им для их дел нужны граждане, стабильно и много бухающие. Чтоб в крови был спирт… или кровь в спирте. Но, насколько я знаю, им обычно требуются младенцы или девственницы, так что конкретно в нашем случае на колдунов бы я рассчитывать не стала. Иди спать, я устала.

— А я еще хотел…

— Для вопросов полно времени, но как раз сейчас я тупо хочу спать. А тебе завтра в школу.

— Завтра суббота, в нашей школе занятий нет. — Он ухмыльнулся. — Мне только на теннис, а Мишке в художественную школу, и то не с самого утра.

— Рада за тебя.

— Наверное, не очень хорошо живется, когда все, кого ты знала, умерли?

Я вздрогнула, но спустя секунду поняла: он имеет в виду вампирское бессмертие.

— Ага, так себе тема. Но всегда можно найти новых знакомых. Хотя, конечно, у людей есть плохая привычка умирать.

Он молча ушел, я слышу его шаги, потом скрипнула дверь — наконец угомонился.

Да, очень трудно жить, когда умерли все, кто был важен.

Ну, Виталик с отстреленной головой меня особо не впечатлил, кстати.

Думаю, в свой последний миг он ужасно удивился — так, словно он взаправду считал, что его поступки вполне нормальны и никого не раздражают. И сейчас я думаю, что он так и не понял ничего. В его системе ценностей отсутствовала щепетильность в отношениях. Ну, делов-то — по очереди оприходовал всех сестер, что такого. Я уверена, он даже не понимал, что в этом плохого.

А вот Лизка понимала и выразила свое неодобрение вполне выпукло.

Я думаю, на зоне ей норов-то укоротят, но могу себе представить, как она там будет устраивать истерики, обнаружив, что никто не принимается мигом бросаться исполнять ее хотелки.

А дом отобрала двоюродная тетка.

Вот как выставила я ее из дома, так ее и не было, явилась только на похороны, а как Лизку загребли в СИЗО, она тут как тут. Тетя Лена, мать ее за ногу, мамина двоюродная сестра. Боже, как ж она была похожа на «девочек»! Глядя на нее, я точно знала, как будут выглядеть «девочки» лет через тридцать, и это понимание грело мне душу.

Гены вообще странно группируются внутри нашей семьи. Вот взять нашу маму, она была милой миниатюрной брюнеткой — смуглой, с немного раскосыми искристыми карими глазами в длинных ресницах, всегда одевалась в какие-то этнические балахоны, любила открытые сандалии на плоской подошве и широкополые шляпы, которые делала сама, украшая их кучей искусственных цветов. Она выглядела именно так, как должна выглядеть художница в представлении обывателя. Она и была художницей, просто ей некогда было рисовать. Но она всегда была стройной и очень стильной, а вот тетка — та нет. При всем их внешнем сходстве она была похожа на разжиревшую крысу. И, судя по родству душ, «девочки» обещали со временем превратиться в таких же.

А мой папа был высоким блондином с отличной поджарой фигурой и большими задумчивыми серо-голубыми глазами, которые я унаследовала вместе с прямым носом и высокими скулами. Он был зубным техником, причем очень хорошим, и вообще он умел мыслить рационально — только не там, где вопрос касался «девочек», тут его рацио давало системный сбой.

А еще он никогда не спорил с мамой. Я думаю, его всегда восхищала ее творческая натура, умение рисовать, к тому же мама отлично вела дом и управлялась с нами. То, что они оба накосячили в вопросах семейной коммуникации, ему стало ясно лишь тогда, когда стало поздно что-то исправить.

И когда не стало родителей, знакомые и родственники говорили: зато вы остались друг у друга, вы же родные сестры!

Родные сестры, вы слышали что-нибудь подобное?

Ну, оно-то мне без разницы, я для себя уже твердо решила, что больше семьи у меня нет, а когда оказалось вдруг, что дом и все содержимое принадлежит этой самой тетке, то и дома не стало. А до этого дом юридически принадлежал только маме. Уж не знаю, как так вышло, у нас в семье вообще никогда не поднимался вопрос собственности или там наследства. Я сама никогда об этом не задумывалась — дом был родительский, я в нем жила, и это была вроде как сама собой разумеющаяся вещь.

Но, как впоследствии оказалось — нет, дело обстояло иначе.

Уж не знаю, как тетка подлезла к маме. Мама тогда была, конечно, обижена — в основном на меня, потому что я не позволила вылить на себя кучу ненужных соплей вокруг горькой судьбы «Лизоньки», а потом еще имела наглость не позволить «Лизоньке» вцепиться в себя и в очередной раз по мне потоптаться. Это с моей стороны было отвратительно — учитывая, что после этого последовало.

Но и на «девочек» мама была обижена — ну, тут понятно: положить на этих двух мелких гадин всю жизнь и отказаться от творчества, а в ответ получить сначала дикое хамство, а потом безразличие. А я, эгоистичная дрянь, должна была стать громоотводом и вдруг в самый неподходящий момент вспомнила о том, что тоже человек. Как тут не разозлиться и не обидеться, ну совсем же никак.