Когда ад замерзнет - читать онлайн книгу. Автор: Алла Полянская cтр.№ 12

— Ладно, идет.

Это если я не забуду, конечно. И если ничего не изменится.

— Если дадите мне номер телефона и скажете свое имя, я вам напомню. Ну, вдруг вы забудете.

— Не забуду. Мне пора, спасибо за шоколад.

Я знаю, что это глупо и невежливо — но я не способна больше ни на какие социальные контакты. У меня проблемы с доверием, вот что.

— Ладно, тогда в следующую пятницу, не забудьте.

— Ага. Мне пора, я…

— А давайте я проведу вас.

— Нет, спасибо, я тут совсем рядом.

Я понимаю, что парень клеится ко мне, и если бы я была нормальная, то пусть бы он меня и провел до дома, все лучше, чем одной. Ему лет тридцать пять, не больше, он высокий и коротко стриженный, с хорошо скроенным лицом и небольшими карими глазами. Но я сейчас в состоянии измененной реальности и не знаю, когда смогу продуктивно контактировать с другими особями своего вида, не делая над собой титанических усилий.

— Тогда через неделю встречаемся здесь.

— Ага.

Это очень тупой диалог, и тупая тут именно я, но это все, на что я на данный момент способна.

Нырнув с проспекта на квартал ниже, я оказываюсь в полосе темноты — нет, фонари горят, но гораздо реже, и после ярко освещенного проспекта кажется, что совсем темно.

Здесь только старые дома — такие, в каком живу теперь и я. Когда-то тут был респектабельный купеческий квартал, и я могу только представить, как по этим улицам гуляли толстощекие купчихи со своими дочками, разодетыми в пух и прах. А во дворах пыхтели самовары, и бородатые купцы вели неспешные беседы, попутно обдумывая свои хитрые торговые дела.

От тех времен остались только дома, искалеченные новым временем. Но дома эти крепкие, они стоят и не думают сдаваться, есть в них что-то постоянное, и мне приходит в голову мысль, как все-таки неплохо, что получилось купить эту квартиру. А могло быть хуже, намного хуже. Все, не буду больше сердиться на квартиру и на риелторшу Риту, которая нарыла мне эти хоромы.

Перепрыгнув через ливневку — вот отчего-то не люблю я наступать на ливневки, — перехожу улицу и добираюсь до угла дома, соседнего с моим. Здесь совсем темно, и это оттого, что фонарь далеко, а тот, что рядом, сейчас не горит. Вот через пару минут я уже приду домой и сделаю чай, и положу плавленый сырок на хлеб…

Что-то мягкое лежит в темноте, я спотыкаюсь и едва не падаю, лишь в последний момент ухватившись за перила крыльца. Похоже на какой-то мешок, но это не мешок, а просто пьяный охлос, беспробудно уснувший рядом с крыльцом — не дополз.

Чтоб вы понимали, я презираю граждан, которые напиваются до свинячьего визга. В моих глазах они вообще не люди, все эти любители выпить, они отвратительны как класс, и к сапиенсам их отнести я не могу. Это какие-то зомби, алкоголь накладывает неизгладимый отпечаток на внешность, и особенно отвратительны пьющие тетки. Тут я согласна, что поддерживаю двойные стандарты, но вот хоть убейте, а вид пьяной опухшей бабы мне отвратителен вдвойне.

Но на земле валяется какой-то мужик, и я просто переступаю через него и иду дальше. Что характерно, если бы там лежала женщина, я бы попыталась ее растормошить, но сейчас мне это и в голову не пришло, да и с чего бы. Ну, растормошу его, и что дальше? Он либо полезет драться, либо примется блевать, а скорее всего, как только я уйду, уляжется снова на прежнее место.

А потому лучше оставить все как есть, сейчас ночи уже не холодные — ну, схватит насморк, но насмерть точно не замерзнет.

Я отодвигаю доски и протискиваюсь на площадку лестницы. В коридоре никого, все так же в какой-то квартире голосит телевизор, я открываю свою дверь и осторожно запираю замок. И пусть эта квартира не похожа на пригодное для жизни жилье, за запертой дверью я ощущаю себя чуть спокойнее. Сейчас вскипячу воду и выпью чаю.

И дочитаю книжку, стараясь не думать о том, в каком дерьме я оказалась.

Мэри Поппинс тоже любит чай.

Сырки слегка помялись, но это ничего. Если растворить в чашке суп и бросить в него полоску такого сырка, суп будет гораздо лучше. Но если нарезать тоненькими пластиночками и на хлеб — то с чаем тоже замечательно.

Дело в том, что мне никогда до этого не приходилось голодать, но есть я тоже не могу.

Впрочем, есть и позитив: сегодня я вроде как заключила выгодную сделку, учитывая, что купленный мною комод из какой-то красноватой древесины стоит уж всяко дороже бутылки водки. Кто-то может сказать, что я воспользовалась ситуацией, но, во-первых, это сам продавец товара предложил такую цену, а во-вторых — никто не отменял свободу договора. Так что я вполне добросовестный приобретатель, и комод мне нравится, я вымыла его и оставила ящики открытыми, чтобы высохли. Буду держать там косметику, белье и разные мелкие предметы, которые жаль потерять.

Но денег стало еще меньше, вот что.

Дикий визг раздался снаружи — в тишине почти ночного переулка это звучит весьма неприятно. Думаю, кто-то еще наткнулся на пьяного, и непонятно, зачем так орать. Но свет в комнате я все-таки выключу на всякий случай, чай я и на ощупь смогу заварить, тем более, что прямо напротив моего окна фонарь, и это очень удачно: в комнате достаточно светло.

Я нарезаю сырок тонкими ломтиками и укладываю их между тонкими кусками черного хлеба. Это не очень свежий хлеб, но зато он дешевый, и я могу не экономить, у меня его еще полтора кирпичика. С чаем это вкусно. И такую еду я все-таки могу понемногу есть, она не начинает вонять сразу.

За окном происходит что-то непонятное — виден свет от мигалок, и это не просто машина «Скорой», а еще и полиция. Возможно, этот тип, который валялся там, был не совсем пьян — может, его кто-то избил. Ну, его достаточно быстро обнаружил кто-то более впечатлительный, чем я.

Книжку читать в свете фонаря я не могу — нет, буквы видны, но для зрения это не очень хорошо, а оно у меня и так паршивое. Тем не менее спать я тоже не могу — во-первых, еще рано, во-вторых, в коридоре суматоха — возбужденные голоса и топот ног. Я так понимаю, соседи бегут поглазеть — ну, а я нет, для меня подобное зрелище вообще развлечение ниже среднего. Но зажигать свет я не стану, пусть думают, что меня нет дома.

Я иду в кладовку и зажигаю там свет. Если перетащить сюда матрац и плед, то можно закрыться, спокойно попить чаю и почитать.

Вы поймите меня правильно. Если даже тот чувак был не пьян, а мертв, ничего изменить я не могла. И сейчас не могу. Но толпа у трупа — это совсем не та толпа, в которой я жажду оказаться. Я совершенно не хочу стать объектом внимания кого бы то ни было. Я не хочу фигурировать в сводках и прочих репортажах, даже случайно.

В кладовке очень даже можно жить — в первый же день моего пребывания в этой квартире я вымыла ее, как и всю квартиру, и сейчас папин спальный мешок нормально разместился, и коробки с моими пожитками особо не мешают, с ними даже лучше. Пожалуй, я стану здесь ночевать постоянно, мне сейчас очень уютно.