Убийство в Невском переулке - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Москвин cтр.№ 84

— Да, но… — побагровел статский советник. — Не я воспитывал такого господина.

— Давайте перейдем к делу.

— Да, да, — поддержал Карл Федорович Жукова. — Дело прежде всего.

— Господин Ауер, мой недостаток — молодость, но смею уверить вас, что сыскной опыт у меня немалый, — заверил помощник Путилина и, заметив недоверие во взгляде управляющего, добавил: — Поэтому-то меня и командировали в ваши края.

— Понимаю, — Карл Федорович провел рукой по носу. — Спрашивайте, молодой человек.

— Расскажите о самом преступлении.

— С чего начать? — господин Ауер спросил самого себя. — Пожалуй, с того, что пятнадцатого числа я получил телеграмму, что мне надлежит приехать в столицу по неотложному делу. В тот же день вечерним поездом я отправился в Петербург. Исполняющим обязанности управляющего мною был оставлен Иоаким Сергеевич Аладжанов.

— Извините, Карл Федорович, ежели я буду вас перебивать вопросами.

— Ничего, ваше право, вы же ведете следствие.

— Скажите, ранее вы оставляли господина Аладжанова за управляющего?

— Не один раз.

— Прошу вас, продолжайте.

— Я вернулся двадцать второго числа, Иоаким Сергеевич мне доложил о произошедшем за время моего отсутствия. В том числе и о том, что господин Цеханович попросил два дня, чтобы навестить мать, но так на службу и не прибыл. Я послал на квартиру, где проживал Цеханович, сотрудника. Он вернулся с известием, что хозяин, некий Грушевский, давно не видел жильца. Смутное подозрение шевельнулось в моем сердце, и я приказал произвести ревизию, во время которой было мною обнаружено исчезновение пакета с десятью облигациями внутреннего займа в десять тысяч каждая. После обнаружения кражи я обратился к приставу второго участка Александру Васильевичу Мельникову, который распорядился вскрыть комнаты господина Цехановича. Там были обнаружены пятна крови и раскиданные вещи. Это все, что мне известно.

— Скажите, давно ли служит в банке Цеханович?

— С февраля прошлого года.

— Не знаете, с кем он поддерживал дружеские отношения?

— На этот вопрос я ответить не могу, ибо не знаю.

— Что бы вы могли рассказать о нем?

— Плохого ничего. Хороший работник, исполнительный, всегда аккуратен, вежлив, не замечал я за ним порочных наклонностей.

— Не сотрудник, а ангел, — усмехнулся Иван Александрович.

— Да, ангел, и мне кажется, что он попал в бедственное положение, а может быть, — Карл Федорович перекрестился, — и того хуже. — Он замолк на некоторое время, потом добавил: — Я боюсь, что с Цехановичем стряслось что-то ужасное, ведь кровь в комнатах.

— Вы правы, никогда не хочется думать о человеке плохо, пока не появятся очевидные факты.

— Вы что-то знаете? — встревоженно спросил управляющий.

— Нет, — ответил Миша. — Я только приступил к следствию, и вы первый из свидетелей, с кем я разговариваю. У меня пока не сложилось никакого впечатления, я не хочу быть пристрастным. Все-таки, какое впечатление осталось от общения и исполнения служебных обязанностей господином Цехановичем?

— Самое благожелательное.

— Тогда не распорядитесь ли, чтобы позвали господина Аладжанова?

— Сию минуту.

ГОСПОДИН АЛАДЖАНОВ ОКАЗАЛСЯ мужчиной сорока лет, высоким и до того худым, что казалось, случайный порыв ветра понесет чиновника Государственного банка под небеса. Лицо с острым подбородком вызывало неприятное впечатление, но что-то в нем, кроме отталкивающего, было и такое, что притягивало взгляд.

— Я к вашим услугам, господа, — произнес после приветствия Иоаким Сергеевич с едва заметным кавказским акцентом.

— Вам, вероятно, Карл Федорович рассказал, кто я такой и с какой целью прибыл в Вильну? — начал Миша.

— Да, я ознакомлен.

— Тогда не будем ходить вокруг и около… Поведайте, что вы знаете о печальном происшествии.

— Я… да… н-н-но… Михаил Силантьевич, мне будет проще рассказывать, если вы будете задавать вопросы, — и, смутившись, добавил: — Рассказчика из меня не получится.

— Хорошо, Карл Федорович отбыл в столицу вечером пятнадцатого, так?

— Совершенно верно, отдал распоряжения и отбыл.

— Что было далее?

— Работали, как обычно.

— Когда господин Цеханович обратился к вам с просьбой двухдневного отпуска?

— Через два дня после отъезда господина Ауера.

— То есть семнадцатого?

— Именно так.

— Значит, на следующий день он отсутствовал?

— Верно, именно с восемнадцатого числа.

— Вас не обеспокоило то обстоятельство, что через два дня Цеханович не появился в банке?

— Никоим образом, всякое в жизни бывает, а два дня — малый срок.

— И вы не волновались вплоть до приезда управляющего?

— Да.

— Вы доложили господину Ауеру об отсутствии сотрудника?

— Я обязан был оповестить прибывшего из столицы Карла Федоровича обо всем, что произошло за время его отсутствия.

— Вы ранее не замечали ничего странного в поведении помощника бухгалтера Цехановича?

— Нет, — однозначно и быстро ответил Иоаким Сергеевич.

— Кто первым заподозрил неладное?

— Карл Федорович после того, как вернулся посыльный.

— Кому пришла мысль провести ревизию в хранилище?

— Управляющему, — с удивлением произнес Аладжанов, — кому же еще?

— Может быть, кто из служащих высказал это предложение первым?

— Вы меня озадачили… Но кому же, кроме управляющего, придет в голову такая мысль, ведь это он несет ответственность за отделение.

— Значит, Цеханович был хорошим работником?

— Почему был, он и есть, вот увидите, когда пройдет недоразумение с его якобы исчезновением… — неожиданно Иоаким Сергеевич закрыл рот рукой. — Вы думаете, что его?..

— Нет, — отрезал Миша. — Я тоже не хочу предполагать худшее, и мои слова остаются пока только словами.

Аладжанов тяжело вздохнул.

— От сердца отлегло.

— С кем из служащих поддерживал приятельские отношения Цеханович?

— Близких приятельских ни с кем, а вот поговорить о нем стоит с нашим кассиром Александром Александровичем Гмелиным.

ЧЕРЕЗ НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ в кабинет вошел кассир, среднего роста, средних лет, лицо эдакого неприметного мужчины, которого встретишь на улице, в ресторации, поездке и не запомнишь. Никаких тебе запоминающихся примет, но это самомнения господина не умаляло: Гмелин отворил дверь и без приглашения проследовал к креслу, на которое сел, откинувшись на спинку, с какой-то не присущей маленькому чиновнику уверенностью.