Сладкий папочка - читать онлайн книгу. Автор: Лиза Клейпас cтр.№ 34

Техасские мужчины имеют отличие от большинства других: они буквально трясутся над своей собственностью. Здесь огораживают свою территорию и спят с дробовиками, прислонив их к ночным тумбочкам, чтобы в случае чего защитить свои дома. Приставание к чужой женщине считается достаточным основанием, чтобы оправдать убийство. Поэтому ковбою, хоть он и был пьян, следовало, конечно, проявить осмотрительность. Многие соглашались с тем, что Луис имел полное право вышибить из него мозги. Однако он набросился на ковбоя с какой-то просто нечеловеческой яростью, превратив его на парковке для машин в кровавое месиво, чуть не забив до смерти своими сапогами на двухдюймовых каблуках. После этого Луис залез в свою машину и достал оттуда пистолет – видно, собирался прикончить беднягу, и только вмешательство пары друзей, которые были с ними, предотвратило смертоубийство. Самое странное, как позже рассказывала мне мама, ковбой тот был гораздо крупнее Луиса, и, по всем расчетам, это он должен был бы отметелить Луиса. Однако подлость порой оказывается сильнее мускулов. Увидев, на что способен Луис, мама с ним порвала. Этот день стал самым счастливым для меня за все время после отъезда Харди.

Долго счастье, однако, не продлилось. Луис никак не желал оставить ее – и нас вместе с ней – в покое. От его непрекращавшихся ни днем, ни ночью звонков у нас гудело в ушах, а Каррингтон капризничала от того, что ей не дают спать. Луис постоянно следовал за мамой на машине, выезжала ли она на работу, куда-нибудь поесть или в магазин. Он часто ставил свой автомобиль перед нашим домом и следил оттуда за нами. Однажды я вошла в спальню переодеться и собралась было уже стянуть с себя футболку, как увидела, что он пялится на меня через заднее окно, выходившее на соседнее фермерское поле.

Удивительно, сколько людей все еще уверены, будто настойчивое преследование – одно из проявлений ухаживания. Некоторые говорили маме, что никакое это не преследование, преследуют только знаменитостей. А когда она в конце концов обратилась с заявлением в полицию, там и слушать ее не захотели. Ситуация, на их взгляд, выглядела так, будто двое просто никак не могут друг с другом поладить. Маме стало стыдно, как будто она была в чем-то виновата.

Хуже всего, что тактика Луиса сработала. Он осаждал маму до тех пор, пока она не сочла, что возвращение к нему – самый простой выход из создавшегося положения. Она даже попыталась убедить себя в том, что хочет быть с ним. А по-моему, это было никакое не ухаживание, а самый обыкновенный шантаж.

Их взаимоотношения сильно изменились. Может, Луис и вернул маму физически, но она уже не принадлежала ему так, как прежде. Он, да и все вокруг знали, что, будь ее воля, будь у нее уверенность, что он не станет ей больше досаждать, она скорее всего сбежала бы от него. Я говорю «скорее всего», потому что, как мне казалось, в ней еще оставался некий ужасный осколок былого, который тянул ее к нему и заставлял ему подчиняться, подобно тому, как язычок замка приводится в движение бородкой ключа.

Однажды вечером – я только что уложила Каррингтон спать – послышался стук в дверь. Мамы не было: они с Луисом уехали в Хьюстон поужинать и посмотреть шоу.

Не знаю почему, но когда полицейские стучат в дверь, сразу понимаешь, что это стучат они, и от удара костяшек их пальцев сводит позвоночник. Услышав этот беспощадный властный стук, я сразу поняла: что-то случилось. Я открыла дверь и увидела на пороге двух мужчин из полиции. Их лиц я не могу вспомнить до сих пор. Помню только их форменную одежду – голубые рубашки, синие брюки и щитообразные эмблемы с вышивкой маленькой планеты Земля с двумя красными полосами поперек.

В памяти мгновенной вспышкой возникла минута, когда я в последний раз видела маму тем вечером. Я молча, но с раздражением наблюдала за тем, как она в джинсах и на высоких каблуках идет к двери. Несколько ничего не значащих замечаний, обещание вернуться скорее всего только под утро. Я, пожав плечами, ответила: «Ради Бога». Заурядность этого разговора потом мучила меня. Ведь когда видишь человека в последний раз, то кажется, должно быть сказано что-то значительное. Но мама ушла из моей жизни с мимолетной улыбкой, напомнив лишь, как следует запереть за ней дверь.

Полицейские сказали, несчастный случай произошел на восточной автостраде (соединявшая штаты магистраль «1-10» тогда еще не была достроена), где фуры ездили как хотели. И днем, и ночью по меньшей мере четверть всех машин на этой дороге составляют грузовики, они возят грузы на пивоваренные и химические заводы и оттуда. Кроме того, полосы на этой дороге были узкие, а поле зрения водителя сильно ограничено.

Луис проехал на красный свет на подъезде к автомагистрали и столкнулся с идущим навстречу грузовиком. Водитель грузовика отделался незначительными ушибами. Луиса пришлось вырезать из машины автогеном. Его отвезли в больницу, где он через час скончался от обширного внутреннего кровотечения.

Мама погибла сразу.

Она и понять ничего не успела, сказал полицейский. Это должно было послужить мне утешением, вот только... на какую-то долю секунды она, я думаю, все поняла. Наверное, все слилось для нее в одно неясное пятно, показалось, что мир раскалывается на куски, – и мгновенная вспышка боли, которую человеческое тело не в состоянии вынести. Не знаю, парила ли она потом в воздухе над местом катастрофы, взирая с высоты на то, что с ней стало. Хотелось верить, что за ней спустились ангелы, что радость в предвкушении встречи с небесами превысила ее печаль от того, что приходится оставить нас с Каррингтон одних, и что мама, когда захочет, всегда сможет выглянуть в щелочку между облаками и посмотреть на нас оттуда, как мы тут без нее. Однако я никогда не была сильна в вере. Точно я знала только одно – моя мать ушла туда, куда я за ней не могу последовать.

Тут я наконец поняла смысл сказанного мисс Марвой о том, что нужно жить, ориентируясь на свои маячки: когда пробираешься в темноте, нельзя ждать, что путь тебе осветит кто-то другой, делать это нужно самой. Нужно полагаться на то, что горит в тебе. Иначе собьешься с пути. Именно это и произошло с мамой.

А я знала: случись такое со мной, у Каррингтон никого больше не останется.

У мамы не было ни страховки, ни каких бы то ни было существенных накоплений. Таким образом, мне оставались: дом на колесах, кое-какая мебель, машина и двухлетняя сестра. Кроме этого, у меня имелось среднее образование, но никакого опыта работы. И со всем этим мне предстояло жить. Предыдущие два лета и все свободное от школы время я проводила с Каррингтон, а это означало, что рекомендации для устройства на работу я могла получить только у той, кого до последнего времени возили в детском креслице на заднем сиденье машины.

Шок в такой ситуации играет положительную роль. Он позволяет справиться с горем, дистанцировавшись от своих переживаний. Мне первым делом нужно было организовать похороны. Я раньше никогда не переступала порога похоронного бюро. Мне всегда представлялось, что в подобных конторах жутковато и печально. Несмотря на мои заявления о том, что я не нуждаюсь в помощи, мисс Марва все же поехала со мной. Сказала, что когда-то встречалась с директором похоронного бюро, мистером Фергусоном, который теперь овдовел, и ей якобы хочется увидеть, сколько волос сохранилось у него с тех пор на голове.