Герой снов - читать онлайн книгу. Автор: Лиза Клейпас cтр.№ 66

Дворецкий кивнул, понимая молчаливую просьбу князя.

– До этого не дойдет, - спокойно и твердо сказал он. Николай положил руку ему на плечо и крепко сжал его.

– Я доверяю тебе самое дорогое, что у меня есть, Федор.

– Знаю, князь-батюшка.

Взяв накидку из рук Сударева, Николай повернулся к жене и укутал ее плечи. Затем он бережно натянул ей на голову капюшон и попытался улыбнуться. Однако попытка не удалась. Он смотрел на Емелию с безнадежным отчаянием и не знал, что сказать напоследок, как проститься. Горло его было мучительно сжато от стараний удержать слезы.

– Я не хочу расставаться с тобой, - смиренно выговорил он наконец, беря в руки ее холодные, напряженные пальцы.

Емелия нагнула голову, крупные слезы катились по ее щекам.

– Я никогда больше не увижу тебя. Это правда? Он покачал головой и хрипло сказал:

– В этой жизни - нет.

Она высвободила руки из ладоней мужа и обвила ими его шею. Он почувствовал на щеке прикосновение ее мокрых от слез ресниц.

– Тогда я буду ждать сотни лет, - прошептала она, - или тысячи… если понадобится. Помни это, Коленька. Я буду ждать, чтобы ты пришел за мной.

* * *

Николай стоял в дверях и смотрел, как Сударев усаживает ее в сани. Вскоре они растворились в черно-синей ночи, и скрип полозьев стих в морозном воздухе.

– Храни тебя Бог, - произнес он, вцепившись пальцами в дверной косяк так, что побелели костяшки. Немного погодя он вошел в дом и велел слуге принести ему в гостиную водки. После чего, усевшись у печки, стал нетороплиьо пить, уставившись невидящими глазами в пространство.

Примерно через час слуга доложил, что прибыли двое из Тайного приказа. В ведение этого зловещего учреждения входили все преступления, угрожавшие безопасности государя и государства.

Они вошли в дом, и слуга тотчас проводил их к Николаю. Один из них держался тихо и почтительно, в то время как другой, узколицый, с неряшливой копной сальных черных волос, смотрел на князя с еле скрываемой издевкой.

– Князь Николай Дмитриевич, - произнес узколицый, - меня зовут Владимир Нечеретов, а моего спутника - Ермаков. Мы посланы из Тайного приказа в связи с известным происшествием на праздничном балу…

– Да, знаю. - Николай протянул руку к серебряному подносу с водкой. - Не хотите ли выпить?

Нечеретов не отказался:

– Благодарю вас, ваша светлость.

Николай неторопливо налил два стакана водки и, кивнув обоим сыскным, отхлебнул из своего.

Нечеретов оценивающе поглядел на Николая.

– Ваша светлость, мы явились, чтобы поговорить с княгиней Емелией Васильевной.

– Вам нет нужды с ней встречаться.

– Есть нужда, и великая, - настаивал Нечеретов, - Поступил донос, что она сегодня в присутствии государя произносила изменнические речи. А происхождение ее также весьма подозрительное…

– Она не представляет угрозы царю или кому бы то ни было, - прервал его Николай с вежливой улыбкой. - Красивая женщина, но не слишком разумная. Понимаете ли, она простая крестьянка, своих мнений и взглядов не имеющая. Боюсь, она неосмысленно повторила подслушанные слова. По всей справедливости вам следует задержать истинного виновника.

– Кто же это, ваша светлость?

С лица Николая исчезла улыбка.

– Я, - без обиняков ответил он. - Даже простые расспросы докажут, что у меня вышла размолвка с государем. Всем известно, что из России вытянуты все соки ради царского престижа. Я осмелился объявить об этом прямо в присутствии государя.

Нечеретов внимательно посмотрел на него и допил свою водку.

– Нам все равно нужно допросить вашу супругу, ваша светлость.

– Вы зря потратите время. - Николай небрежно вытащил из кармана черный бархатный кисет и слегка подкинул на ладони, демонстрируя его тяжесть. - Уверен, что вы человек весьма влиятельный. Надеюсь, вы сможете устроить так, чтобы о ней забыли.

Приняв из рук Николая кисет, Нечеретов открыл его и наклонил над ладонью, высыпав на нее часть содержимого. В кисете оказались алмазы чистой воды размером в пятнадцать - двадцать каратов и более того. Многие из них были ограненными. Они представляли собой огромное состояние. Алмазы сверкали в глубокой горсти Нечеретова, как озерцо белого огня. Николай с трудом удержался от язвительной усмешки, когда оба сыскных прерывисто задышали.

Нечеретов тихо проговорил:

– Коль скоро она всего-навсего тупая крестьянка, ее и в самом деле нечего допрашивать.

– Рад, что мы сходимся во мнении. Нечеретов посмотрел прямо ему в глаза.

– Но, отведя подозрения от супруги, вы приняли всю вину на себя, и теперь мы обязаны доставить вас в Кремль для допроса.

– Разумеется. - И несмотря на ожидавшую его верную гибель, Николай вздохнул с облегчением.

* * *

Уже три дня Николай находился в Беклемишевской башне Кремля - древней твердыни на Москве-реке. В каменной крепости было холодно и мрачно. Николай видел свое дыхание в стылом воздухе камеры. Как ни странно, никто не приходил допросить его. Он сидел в тишине и ждал. Два раза в день ему давали воду и плошку заваренной мучной болтушки. В камере не было ни тюфяка, ни даже кучки соломы. Двое сокамерников Николая сидели на полу с пустыми глазами, безучастными лицами и не откликались на вопросы. Они не назвали своих имен, предпочитали молчать, и только раз кто-то из них отозвался на слова князя о том, что им могли бы дать по крайней мере одеяла.

– Нам ничего не полагается, - невыразительным голосом пробормотал он. - Проступки бояр судят строже, чем бунт простолюдина, потому что от высших царь ждет большей преданности.

Другой молчал, он был явно болен. Сырой холодный воздух камеры на глазах ухудшал его состояние, вызывая тяжкий кашель и сильную лихорадку. На третий день их обоих увели, и больше они не вернулись.

Николай, слушая далекие крики пытаемых, нечеловеческий, болезненный вой, задумался, не кричит ли это кто-то из его бывших сокамерников.

Он начал вспоминать, как его пытали в девятнадцатом веке, и впервые за все время испугался. Покорность судьбе покидала его. Ему не пройти снова через этот ад. Телесные увечья зажили, раны зарубцевались, но душевные страдания… Нет, он не вынесет этого снова. Скорчившись на голом полу, Николай уперся спиной в холодную стену Никогда еще не чувствовал он себя таким одиноким.

Прошел еще день или два, и он понял, что заболел. Его трясло, голова горела, мысли путались. Все стало бессмысленным. Обхватив себя руками, чтобы унять дрожь, он то ли проваливался в беспамятство, то ли засыпал… и наконец позволил себе заплакать. В бреду являлись ему видения: Тася… его отец… Джейкоб… Миша, его покойный брат, смотревший на него с тоскливым укором… Он прятал от них глаза, не хотел смотреть, звал Емелию… Эмму… но они не приходили. Николай говорил видениям, что скоро умрет, что хочет увидеть жену, положить голову ей на колени и заснуть навеки…