Судьба княгини - читать онлайн книгу. Автор: Александр Прозоров cтр.№ 65

«Опоздали! – с досадой подумал великокняжеский воевода. – Бить надо было час назад, пока они были еще пешими и безоружными. Стоптали бы, как кроликов. Или хотя бы сейчас, пока они еще не готовы».

Но ударить «сейчас» тоже было невозможно. Ибо наскок воеводы с сотней холопов на многосотенную толпу особого урона нанести не способен. А для удара всей армией – для этого армию сперва нужно было развернуть.

– А впрочем, какая разница? – уже вслух сказал первый воевода. – Нас все равно вдвое больше! Стопчем галичан и так, обычным порядком…

Примерно в двухстах саженях от врага князь Василий Ярославович натянул поводья, останавливая скакуна и вытянул левую руку в сторону, обозначая ту линию, вдоль которой надлежит выстраиваться полкам. Ратные отряды один за другим выходили из чащи и пристраивались справа и слева от головной дружины, превращаясь во все более и более широкий строй, который вскоре занял все свободное пространство от берега до берега, от воды до воды.

Первый воевода не увидел это – скорее ощутил, ибо по спине его пробежал колючий холодок восторженного ужаса, и он всем своим существом понял: пора!!!

– За Василия! За Москву! За мно-ой!!! – Князь Боровский закрыл личину, тронул пятками кобылку и опустил копье, самым первым разгоняясь через луговину, дабы снести со своего пути любую преграду и любого врага.

– За Москву-у-у!!! – подхватила сей клич могучая дружина и тоже начала разгоняться для могучего таранного удара: семь тысяч закованных в железо воинов на тяжелых скакунах неслись, сотрясая землю, вызывая глубокий утробный гул, заставляя речную гладь подернуться мелкой рябью. Три десятка плотных рядов, зажатых между двумя водными руслами на наволоке всего в четверть версты шириной.

Галичская дружина вроде бы растерялась. Заволочные бояре переглядывались, не спеша опускать копья, их лошади перетаптывались на месте. Юному воеводе даже показалось, что перед угрозой неминуемой смертельной сшибки они вот-вот повернутся и побегут. И он злорадно захохотал, предвкушая, как сейчас врежется в живую дышащую плоть.

На сей раз он уже не позволит смять себя в первое же мгновение битвы, как это случилось семь лет назад! На сей раз топтать врага станет он сам!

– Москва-а-а!!! – закричал юный воевода, не в силах сдержать своего яростного восторга.

До столкновения оставалось уже не больше трех десятков саженей – когда со стороны лагеря вдруг зазвучал горн, выводящий прерывистую низкую песню. Галичане разом опустили рогатины, дали шпоры коням, начиная свой разгон, и – шарахнулись в разные стороны, вправо и влево, словно бы освобождая врагу путь в самой широкой части вытоптанного поля.

Василий увидел впереди, уже в считаных шагах, линию из множества черных отверстий…

На миг к боярину пришло понимание. Князь растерянно выдохнул:

– Вот сволочь! – и тут же в самое его лицо ударило пламя, а затем последовал удар…

И наступила темнота.

Московская дружина не успела ничего ни понять, ни изменить. На миг перед ними открылись глубокие жерла трех десятков вкопанных в землю пушек, а затем обозники в драных тулупах поднесли к запальным отверстиям тлеющие серыми дымками фитили.

По ушам ударил оглушительный залп, все открытое пространство мгновенно заполнил густой белый дым – и навстречу атакующей кованой рати хлестнули сразу десятки крупных, с человеческую голову, валунов и многие пуды крупной речной гальки. Камни били по телам и головам, рвали конечности, хлестали по лошадиным мордам и ногам – причиняя боль, подламывая, пугая. Передовые сотни чуть ли не все целиком покатились оземь – бояре, роняя рогатины, вылетали из седел, кувыркались вперед, а следом за ними катились по земле и по человеческим телам потерявшие ноги стремительные скакуны.

Идущие позади во весь опор кованые тысячи на всем ходу влетели в сие месиво, стали спотыкаться и падать, уже сами неожиданно превращаясь в ловушку для идущих позади товарищей. Самые ловкие бросали оружие и хватались за поводья, били пятками скакунов, заставляя их прыгать, перемахивать брыкающиеся туши, пробегать над людьми – но лишь для того, чтобы споткнуться чуть далее. Менее опытные – вылетали из седел ряд за рядом, увеличивая размеры завала своими телами и тушами своих коней.

В считаные минуты могучая, несокрушимая дружина превратилась в груды раскиданных по заливному лугу, ржущих от боли лошадей и выкрикивающих проклятья воинов, меж которыми в растерянности скакали десятки чудом удержавшихся в седлах бояр и холопов, за которыми также в растерянности остановились успевшие осадить скакунов главные силы – совершенно утратившие свой боевой напор.

Вот в этот самый миг из клубов дыма и вылетела с лихим разбойничьим посвистом галичская дружина: плотный строй закованных в железо всадников, стремя к стремени, плечо к плечу, рогатины опущены, щиты красуются алыми львами, вставшими на дыбы и раскинувшими лапы. Но ударили сии стремительные сотни не в гущу растерявшегося воинства, а по его краям, буквально раскидав несколько десятков стоящих у среза воды холопов, помчались далее, смыкаясь в единый строй. Оглянувшиеся московские бояре увидели, как трехтысячная дружина Юрия Дмитриевича промелькнула через истоптанное поле и закрыла собою ставку великого князя.

Василий Васильевич, несколько его ближних советников и сотня личных телохранителей едва-едва успели повернуть своих скакунов к тракту – но дать шпоры так и не смогли. Огромная в сравнении с кучкой дворцовой стражи армия окружила незадачливого правителя, удерживаясь на расстоянии броска копья. Натянула поводья, на всякий случай прикрываясь щитами. От дружины отделился одинокий воин в бахтерце и наведенным золотом остроконечном шлеме, на кончике которого развевалась небольшая алая ленточка, подъехал ближе, поднял личину, и москвичи сразу узнали веселого княжича Василия:

– Бросайте мечи, бояре! – с задорной усмешкой посоветовал он. – Давайте обойдемся без дурости. А то ведь переколем всех, даже мяукнуть не успеете!

Над полем брани потихоньку развеивался пороховой дым. Из галичского лагеря к шевелящимся полуживым грудам потянулись обозники. Свои топоры и кистени они даже не вынимали из-за пояса, щитов и брони не имели вовсе. Сии падальщики поля брани растаскивали тела, добивали увечных коней и снимали с них богатую струю, расстегивали у убитых и раненых поясные сумки и выгребали их содержимое, жадно прибирали пояса и сабли.

По счастью, они хотя бы не резали увечных и оглушенных. Все же свои, русские, не басурмане какие, не разбойники. Со своих – можно выкуп за полонянина взять, с родичами договориться. Коли пленник живой, разумеется. Это у степняков всего и родства: конь лихой да меч ворованный. Степняку проще сразу топором по голове дать, да и забыть за ненадобностью. А меж своими – даже холоп простой, и тот какую-то цену имеет.

Помочь товарищам московская дружина покамест не могла. Ведь их враг все еще пребывал во всеоружии, был бодр и крепок – но теперь уже галичане перекрывали москвичам путь к свободе, отрезав их на окруженном водой заливном лугу.