Коллекция «Romantic»  - читать онлайн книгу. Автор: Шарлотта Ульрих cтр.№ 80

— А что порошка у вас нет? — интересовалась уборщица.

— Нет, — ответила Галя.

— Ой, туалетным мылом-то плохо стирать. Чего мама-то не побеспокоилась?

— Не знаю, забыла, наверно, — Галя отвечала вежливо, это еще сильнее заставляло уборщицу находить странные темы для соболезнования.

— Плохо без порошка-то.

— Да ничего, мы так постираем.

— Может, я вам дам? Порошок— то?

Блин! Да есть у меня порошок!!!

Мне хотелось, чтобы все поскорее кончилось, раз — и уже дома, но в столовой ни с того ни с сего на меня еще наехала аристократка Юлька.

— Почему ты на меня смотришь? — она сидела за столом напротив меня, прямо перед окном.

— Я на тебя смотрю?

— Ты на меня постоянно смотришь.

— Ты сидишь напротив, — объяснила ей спокойно. — За тобой окно. Я гляжу в него.

— Нет, ты смотришь на меня! Ты постоянно меня разглядываешь! В общем, смотри куда-то в другое место! — Юлька нервничала.

— Хорошо, не буду смотреть.

Я подумала, что могла бы ей ответить: «Не нравится — пересядь! Не хочешь пересаживаться — терпи, но не указывай мне, что делать!» и сразу стать у нее врагом номер один, а если еще немного поднапрячься и разжечь конфликт до основания, то можно и за волосы друг друга потаскать и отряд на два фронта разделить: кто за меня, а кто за Юльку, но почему-то это было неинтересно. Я старалась больше в Юлькину сторону не смотреть.

После обеда Галю кто-то попросил помочь, она позвала меня с собой, путь лежал через площадь, и, проходя по ней, я обернулась на наших парней, сидящих на лавочке около диджейки. Четверо или пятеро, они все почему-то напряженно глядели на меня. Я обернулась еще раз. Тощий и высокий Грин хорошо выделялся среди остальных, его взгляд был тоже тревожен и внимателен, будто я играла какую-то важную роль. Потом заметила Геру. Он единственный, кто не глядел на меня, а сидел, наклонившись, заглядывая кому-то в лицо.

!!!

Он заглядывал в лицо какой-то девушке, попросту «клеил» ее. Дальше пройти по площади нужно очень спокойно, чтобы не выдать ни напряжения, ни чувств. Я ощущала, как «зрители» ловят каждое мое движение и задаются вопросом, знала ли я раньше.

Я не знала. Я дура! Можно было догадаться! Его поведение, Наташкины слова: «А что у вас с Жорой». Гера гулял со мной и с ней одновременно! И об этом знали уже все!

Таинственная просьба к Гале местных вожатых «помочь», оказалась просьбой тупо почистить картошку. Даже и не просьбой, а попыткой эксплуатации, ибо нас без всяких вопросов сразу посадили в круг к работникам столовой, вручили ножи и дали таз для очисток.

Теперь здесь мое место?

Во мне все горело, гордость, ярость, боль! Они рассчитывали, что, оказавшись здесь с картошкой в руках и тазиком под ногами, мы не сможем уйти так сразу, ибо, как выражалась Галя, «неудобно».

Я почистила три картошки и поняла. Нифига! Никто не может эксплуатировать меня, а тем более безнаказанно обманывать! Я, наклонившись к Гале, шепнула ей на ухо:

— Пойдем, — но, так как Галя чересчур честная, соврала. — В туалет.

И потащила ее оттуда волоком, понимая, что вот-вот и Галя опомнится.

— Мы же еще вернемся? — спрашивала она, а я не отвечала. — Неудобно как-то.

И только, когда мы были уже на расстоянии, где не смогла сработать Галина совесть, я сказала:

— Мы не вернемся.

* * *

Почему я помнила это? Что здесь такого, о чем должна была помнить? Ответы на вопросы я не находила. Костик пришел домой к тете Кате, смотрел Дашкин альбом и вдруг наткнулся на фотографию, где я с Герой у памятника.

— Это… Джо? — спросил он.

— Да, ответила я спокойно, понимая, что на фото слишком видна страсть и сильные чувства Геры. Костик сделал вид, что перевел глаза на следующий снимок, но сам незаметно смотрел на этот.

— Ты любишь меня? — спросил он в подъезде, когда прощались.

Сказать «да» язык не поворачивался.

— Угу, — выдавила из себя.

— Что-то плохо верится, — странно, но на глазах у него были слезы.

Я боялась только одного, вернусь домой, останусь одна и уже точно не смогу справиться с наваждениями. Так и произошло. Любая мелочь, дезодорант с тем же запахом или чипсы, которые ели там, — все возвращало в лагерь.

* * *

Вечером того дня, когда увидела Геру с Мариной (потом узнала ее имя), я танцевала с полной отдачей. Казалось, не было силы, которая могла сдержать меня в танце.

Через какое-то время напротив встал один из вожатых, кажется, он был физруком, но так как физкультурой я не занималась, не могла утверждать точно. Его нахождение читалось однозначно: он тут не просто так. Танцевал он раскованно (не сравнить с нашими пацанами), а затем начал повторять мои движения.

— Как это у тебя получается? — пытался он провести руки по той же траектории, что и я.

— Не знаю, — это получалось само собой.

Потом он пригласил меня на медляк, Герочка в это время танцевал со свой пассией, и тут я уже не топталась на месте, а заняла собой половину танцпола, управляя и направляя движения физрука. Мною двигало что-то, и безумно нравилось полностью подчиняться этой неукротимой и мощной энергии.

Во время энергичных мелодий образовался большой круг, в нем я вышла в центр. Со временем ко мне добавились люди и образовался круг малый, состоящий из тех, кто тоже хотел выделиться. Он включал в себя, конечно же, физрука, Громова и Геру, плюс еще нескольких из других отрядов. Но даже в малом круге я снова оказалась в центре, а там было место только для одного человека.

Гера смотрел на меня, я это видела, ловил выражения лица, но ничего, кроме счастья, близкого к экстазу, заметить не мог. Так оно и было. Он тоже отплясывал, что есть духу, но все же… беспросветно проигрывал.

После дискотеки мы всем отрядом сидели у костра и пели песни, ожидая времени, когда можно пойти на пляж встречать рассвет. Я была в кругу, а Гера на скамейке со своей девушкой. Гитару брали поочередно то Никита, то Владимир Николаевич, пока последний не запел «Дым сигарет с ментолом».