Коллекция «Romantic»  - читать онлайн книгу. Автор: Шарлотта Ульрих cтр.№ 64

Cтраница 64

Прочитав запись, я глубоко задумалась. Это же полное описание Геры! Но ДО ЛАГЕРЯ. Я бы подумала, что это подстава, какой-то обман, чья-то злая шутка. Но запись была сделана моей рукой и шла неразрывно с событиями того периода. Единственно, она отличалась цветом, была написана оранжевой гелевой ручкой. Нет, не для того, чтобы как-то выделить, а просто под рукой другой не было. От этого трудно читалась и нечасто попадалась мне на глаза.

Почему 25 июня? Пыталась размышлять я. Никаких событий…

Пролистала дневник дальше в поисках ответа. Примерно в это же время пришло подтверждение, что я поеду в лагерь. Но ведь его мог получить и Гера. И что? Представил… МЕНЯ?

Через неделю были готовы фотографии из лагеря. Гера вышел неплохо, я тоже. Принесла снимки в школу, чтобы показать Дашке и Любе, но пришлось показывать всем, даже «б» классу.

— Ничего такой, — прокомментировала Олеся, что звучало серьезным комплиментом Гере, и только Дашка, дура, заметив Никиту, заявила, что я не того кадрила.

— Чего ты понимаешь!!! — поставила ее на место и, видимо, так хорошо, что Дашка затем у меня выпросила фотографию, где я с Герой у памятника.

— Зачем тебе? — спросила ее чисто риторически, хотя понимала, что для всех это СИМВОЛ. Гера на фото, так прижимал меня к себе, чуть наклонившись в мою сторону, что чувствовался порыв, невероятная страсть! Плюс сам памятник подчеркивал ее — фигура мужчины из гранита напряженно держала развевающийся флаг.

Люба и Дашка решили однозначно, что Гера в меня влюбился. Причем с их слов: «ПО-НАСТОЯЩЕМУ!!!» И так были уверены, что пытались мне доказывать.

— Тебе повезло в любви! — говорила не без зависти Люба, а я усмехалась и думала про себя:

Да уж, повезло! Одного любила я — он оказался сволочью, другой меня — и я для него стерва. Никто никого не простит, никто никому не верит. И это называется ВЕЗЕНИЕМ!

У меня же фотографии вызывали противоречивые чувства. Иногда я дергалась, глядя на них, чувствуя ненависть и раздражение, отчего кулон, который подарил Гера, вернее, который у него выпросила, отдала Дашке, но иногда приходило счастье, сильное до такой степени, что, казалось, скоро выльется через край.

Одно из самых любимых моих воспоминаний, которое заставляло меня вскочить с дивана, включить музыку и танцевать, танцевать, танцевать, представляя, было то, как Гера лечил мне ухо. Мы вернулись из поездки в город, и после обеда я почувствовала резкую боль в ухе. Тогда я сидела в комнате на кровати, спустив ноги на пол. Галя — напротив, я зажимала ухо, переживая приступы резкой боли. В таком виде Гера и застал меня, когда зашел в комнату.

— Что? Ухо стреляет? — догадался он почему-то сразу.

Я пролепетала что-то нечленораздельное, тут же ощутив, будто через ухо со всего размаха в меня воткнули толстенную иглу, да еще с шипами.

— Ща вернусь, — Гера сказал и вышел, а через какое-то время вернулся с пузырьком спирта и ватой.

Я взглянула на это с недоверием. Но Гера уже накручивал вату на спичку и обмакивал в спирт.

— Ложись, — скомандовал он, садясь на мою кровать, имея в виду, что я должна лечь головой к нему на колени.

Я так и сделала, освободила ухо от волос и почувствовала жжение спирта, а через некоторое время приятное тепло. Ухо стало стрелять реже.

В это время Галя успела смыться, а может, сказала и блондинкам, чтобы не заходили, но в течение всего тихого часа, нас с Герой никто не беспокоил и даже не заглядывал. Я просто лежала щекой на его коленях и радовалась, что такое произошло в моей жизни.

Когда шея затекла и требовала немедленной смены положения, я, закрыв глаза, перевернулась на спину, чувствуя, как мое лицо обнажено под его взглядом, как сейчас видно каждую неровность кожи, каждый недостаток, прыщик или пятнышко от него. Было боязно, но скоро напряжение спало, и я позволяла себе даже немного морщиться, когда ухо давало о себе знать.

Гера тоже изображал, что спит, он прислонился к стене и закрыл глаза. Чуть разомкнула ресницы я проверила это. И тут же их захлопнула. В таком виде он мне не понравился. А через некоторое время вдруг ощутила на губах что-то влажное. От неожиданности вздрогнула всем телом и резко отвернулась. Потом подумала, что это глупо, вернула голову на место, еще плотнее закрыв глаза. Гера прикоснулся ко мне губами снова, я чуть разомкнула рот, он нежно поцеловал еще раз и отстранился. Это был самый прекрасный момент, и мне хотелось, чтобы он длился вечно. Кстати, ухо с тех пор больше никогда не болело.

Но на следующий день было уже не так, Гера пропадал почти все время на репетициях «Мисс отряда», я ждала, когда этот дурацкий конкурс пройдет. Вечером на сцену вышли Наташка, Юлька и Ирка в белых бальных платьях, я впервые пожалела, что не участвую. Ибо ВСЕ смотрели на них! Смотрели с восхищением! На них! Не на меня! Даже Гера умчался щелкать их на фотоаппарат, забыв о моем существовании.

Победительницей выбрали Наташку, надели на голову диадему, и она стояла, широко и счастливо улыбаясь. Я ощущала себя в толпе серой и невзрачной мышью. А Гера! Гера стоял в очереди, чтобы сфотографироваться с ней, с Мисс отряда! На мой, кстати, фотоаппарат. Он даже не пришел, когда началась заключительная песня.

— Друзья! Встаньте! Возьмитесь за руки! — объявил ведущий, а мне было некого взять.

Только Громов оказался в нескольких метрах, и тогда подошла к нему, чтобы хоть кого-то взять «за руку». К тому времени он уже вскочил с ногами на скамейку, потому что «встаньте» у него обозначало именно это. Я тоже последовала его примеру, на каблуках забралась на скамейку, вставая с ним рядом.

Громов повернулся ко мне, вернее, демонстративно опустил голову вниз:

— Ты такая маленькая! — произнес он то ли удивленно, то ли… нежно.

Я подумала, что «мечты» сбываются, но в какой-то странной, только в им одним известной последовательности. Громов слишком часто участвовал в моих фантазиях, но не в качестве моего парня, а… почему-то встречающего на остановке, куда провожал Саша. Эта фантазия в десятом классе была столько раз проиграна в воображении, что при виде Громова я не могла не вспоминать об этом. И каждый раз одно и тоже: вместо Дёси на остановке меня встречает Громов с каким-то его другом. Снова и снова.

Я протянула Громову ладонь, он взял ее и поднял вверх. Через какое-то время подошел Гера, встал с другой стороны и тоже взял мою руку. И это тоже… То ли прошлая фантазия, то ли предчувствие будущего, я не знала, что это было, но ловила запах черной, сладкой ночи, звуки музыки, и, боже, счастье!

На дискотеке Гера подошел приглашать меня танцевать так равнодушно, словно ни на минуту не сомневался в моем согласии. Приглашать, танцевать со мной стало рутиной. Конечно, мы же это делаем каждый день, что тут интересного? Стало обидно, но я все же согласилась. Перетерпела один танец, второй. А на «Титаник», последний танец, Гера подошел ко мне с лицом уже не просто равнодушным, а с таким, что я — ОБЫДЕННОСТЬ!