Граница вечности - читать онлайн книгу. Автор: Кен Фоллетт cтр.№ 54

Она засмеялась. Она определенно с удовольствием говорила с ним. В их разговоре слышался сильный оттенок, не любви, нененависти, а чего-то еще. Если бы не их солидный возраст, Дейв подумал бы, что плотской близости.

Одолеваемый нетерпением, Дейв кашлянул.

Этель сказала:

— Это мой внук Дейвид Уильямс. Если ты действительно не возражаешь, ты мог бы пожать ему руку. Дейв, это граф Фицгерберт.

Граф помедлил немного, и Дейву показалось, что он не собирается обмениваться рукопожатиями. Потом он как будто бы решился и протянул руку. Дейв пожал ее и произнес:

— Как вы поживаете?

Этель проговорила:

— Спасибо, Фиц.

Не сказав больше ни слова, она пошла дальше. Дейв вежливо кивнул головой старому графу и последовал за ней.

Минутой позже Этель скрылась за дверью, обозначенной для дам.

Дейв понял, что между Этель и Фицем есть какая-то история. Он решил расспросить об этом мать. Потом он заметил выход, который мог вести из здания, и совсем забыл о стариках.

Он вышел за дверь и оказался во внутреннем дворе неправильной формы с мусорными баками. Это было бы идеальное место для тайных объятий, подумал он. Это не улица, окна сюда не выходят, и есть укромные уголки. Он все больше обнадеживался.

Никаких следов Бип он не обнаружил, но почувствовал запах дыма.

Он обошел баки и заглянул за угол.

Она находилась там, как он и надеялся, с сигаретой в левой руке. Но она была с Джаспером, и они держали друг друга в объятиях. Дейв уставился на них. Они тесно прижимались друг к другу и страстно целовались, свою правую руку она запустила ему в волосы, а его правая рука держала ее за грудь.

— Ты подлец и предатель, Джаспер Мюррей, — выдавил из себя Дейв, повернулся и пошел обратно в здание.

* * *

В школьной постановке «Гамлета» Иви Уильямс предложила сыграть Офелию обнаженной в сцене безумия.

Сама по себе эта идея вызвала у Камерона Дьюара прилив приводящей в волнение теплоты.

Камерон обожал Иви. Но ему не нравились ее взгляды. Она близко к сердцу принимала острые моменты в новостях, начиная с жестокого обращения с животными и кончая ядерным разоружением, и людей, которые не разделяли ее точку зрения, она считала безжалостными и тупыми. Но Камерон привык к этому: он не соглашался с большинством людей его возраста и со всеми членами семьи. Его родители придерживались безнадежно либеральных убеждений, а его бабушка одно время была редактором газеты с немыслимым названием «Буффало анаркист».

Уильямсы были не лучше — левыми, все как один. Единственным мало-мальски здравомыслящим обитателем в доме на Грейт-Питер-стрит был приживальщик Джаспер Мюррей со своим циничным в той или иной степени отношением ко всему. Лондон представлял собой оплот подрывных элементов в большей мере, чем родной город Камерона — Сан-Франциско. Он не мог дождаться, когда закончится командировка отца и они вернутся в Америку.

Вот только он будет скучать по Иви. Камерону шел шестнадцатый год, и он впервые влюбился. Он не хотел, чтобы у него завязался любовный роман — у него было слишком много дел. Но когда он сидел за школьной партой, пытаясь заучить французские и латинские слова, он ловил себя на том, что вспоминает, как Иви пела американский гимн.

Он ей нравился, в этом он ни минуты не сомневался. Она понимала, что он умен, и задавала ему серьезные вопросы: как работает атомная электростанция, есть ли на самом деле такое место Голливуд, как относятся к неграм в Калифорнии? С еще большим вниманием она слушала его ответы. Она не любила болтать по пустякам — как и его, ее не интересовали разговоры ни о чем. По представлениям Камерона, они могли бы быть общеизвестной интеллектуальной парой.

В тот год Камерон и Бип ходили в ту же школу, что и Дейв и Иви, в прогрессивное учебное заведение Лондона, в котором — насколько Камерон мог судить — большинство учителей были коммунистами. Противоречивое предложение Иви о сцене безумия распространилось по школе с быстротой молнии. Идею одобрил преподаватель сценического мастерства Джереми Фолкнер, бородач в полосатом шарфе, служившем отличительной чертой колледжа. Однако директор, далекий от таких глупостей, решительно пресек затею.

В этом конкретном случае Камерон с удовольствием предпочел бы, чтобы либеральное упадничество возобладало.

Семьи Уильямсов и Дьюаров вместе отправились смотреть спектакль. Камерон не любил Шекспира, но ему с нетерпением хотелось увидеть, что Ив» будет делать на сцене. Она передавала силу чувств, которую якобы пробудили зрители. Она была похожа на свою прабабушку Дэй Уильямс, одну из первых тред-юнионистов и евангелистскую проповедницу, по утверждению Этель, дочерн Дэи. Этель говорила: «У моего отца в глазах светился тот самый огонек славы».

Камерон добросовестно проштудировал «Гамлета», — так он штудировал все, чтобы получать хорошие оценки, — и он знал, что роль Офелии особенно трудная. Хоть и трагическая, она вполне могла стать комической с ее непристойными песнями. Как собирается играть эту роль пятнадцатилетняя девушка и увлечь зрителей? Камерон не хотел, чтобы она с треском провалилась. Хотя в глубине души он лелеял надежду, что он нежно обнимет ее за плечи и утешит, когда она будет проливать слезы после унизительного провала.

Вместе с родителями и младшей сестрой Бип он вошел в школьный зал, служивший спортивным залом, поэтому там пахло пыльными сборниками церковных гимнов и потными кедами одновременно. Они заняли места рядом с семьей Уильямсов: Ллойдом Уильямсом, членом парламента от лейбористской партии; его женой-американкой Дейзи; бабушкой Этель Леквиз и жильцом Джаспером Мюрреем. Дейв, младший брат Иви, где-то носился, занятый организацией бара в антракте.

Несколько раз за последние несколько месяцев Камерон слышал историю, как мать и отец впервые встретились в Лондоне во время войны на вечеринке, устроенной Дейзи. Папа пошел провожать маму домой. И когда он рассказывал эту историю, странный огонек вспыхивал в его глазах, а мама бросала на него взгляд, говоривший: «Прекрати немедленно», и он замолкал. Камерон и Бип вожделенно гадали, что же их родители сделали по дороге домой.

Несколькими днями позже отец спустился с парашютом в Нормандии, и мама думала, что она никогда его больше не увидит, но все равно она расторгла помолвку с другим человеком. «Моя мать была в ярости, — рассказывала мать. — Она мне никогда не простила».

Камерон не мог высидеть и получаса на неудобных сиденьях во время утренних сборов в школьном зале. А сейчас будет сущий ад. Он хорошо знал, что вся пьеса длится пять часов. Иви заверила его, что это будет сокращенная версия. Ему хотелось узнать сокращенная насколько.

Он обратился к Джасперу, сидящему рядом:

— В чем будет одета Иви в сцене безумия?

— Не знаю, — ответил тот. — Она никому не говорила.

Свет погас, поднялся занавес, и зрителям открылась терраса