Что такое Африка - читать онлайн книгу. Автор: Александра Архангельская, Кирилл Бабаев cтр.№ 49

Впрочем, эта несправедливость с лихвой компенсируется тем, что никто из проигравших выборы никогда не признает нежелательного для себя итога. Если выборы подтасованы, значит, объявленным результатам верить нельзя. А так как противостояние на выборах обычно происходит между двумя крупнейшими силами, одна из которых стоит у власти, а вторая стремится прийти к ней, то исход выборов чреват для государства самыми глубокими и кровавыми потрясениями.

В период выборов наибольшую безопасность обеспечит только оружие на поясе или в руке

В преддверии любых общенациональных выборов жители готовятся к худшему, а иностранные туристы и сотрудники международных гуманитарных организаций пакуют вещи, потому что хорошо известно, что выборы в Африке очень часто приводят к гражданским войнам. Действующий лидер и лидер оппозиции – а иногда и несколько таковых – одновременно объявляют себя победителями, а страна раскалывается на противоборствующие вооружённые группировки. Иногда война предопределена ещё до выборов – например, в Уганде в 1979 г. лидер оппозиции Мусевени накануне выборов предупредил своего соперника президента Оботе, что в случае поражения намерен начать гражданскую войну. Ровно так и случилось, и насилие в стране бушевало шесть лет.

За первые сорок лет существования независимой Африки (1960–2000) лишь четверо из действующих президентов добровольно оставили свои посты по итогам выборов, уступив оппозиционным кандидатам. И по сей день мирная смена власти остаётся экзотическим, заметным событием на африканском континенте, характерным только для наиболее благополучных государств – таких как ЮАР, Гана, Кения или Намибия.

Но даже и в промежуток между выборами демократия чревата потрясениями и политическими неурядицами: в глазах многих африканцев она сильно расшатывает государство и дестабилизирует повседневную жизнь человека. Африканская демократия в большинстве случаев означает слабость центральной власти, ослабление полицейского контроля в городах, рост бытовой преступности и прочие прелести свободы. Демократия в Африке нередко превращается и в разгул коррупции: сегодняшние мировые коррупционные лидеры – Кения и Нигерия признаны Западом как одни из образцовых демократических стран континента.

Демократические главы государств часто оказываются жертвами переворотов и вынуждены уступать власть военным диктатурам либо сами становятся диктаторами. Это происходит потому, что в условиях демократии они не в состоянии держать под жёстким контролем ни разношёрстную многонациональную элиту, ни региональных князей, стремящихся к власти, ни вооружённые силы. В глазах большинства африканцев всё это может сделать только сильный авторитарный правитель, наследник великих героев мифологического прошлого. Власть для многих африканцев – это сила. Победив на выборах, глава государства вполне искренне полагает, что выиграл в игре, где победитель получает всё. Он воспринимает страну как свою собственность и не готов терпеть никаких возражений своей абсолютной власти. Точно так же полагают и его соотечественники, и потому путь от демократически избранного главы государства до параноидального тоталитарного диктатора в Африке рекордно короток. За это африканцев не стоит осуждать – следует лишь признать, что они исповедуют иные ценности, чем ценности европейской индивидуальной свободы и частной собственности, и что попытка привить Африке основы европейского мышления оказалась не слишком удачной.

Это стало очевидно с самых первых лет истории независимой Африки. Спустя всего несколько недель после обретения независимости глава Малави Гастингс Банда разогнал министров, мешавших ему править единолично, и впредь заявлял: «Всё, что я говорю, – закон. В буквальном смысле. В этой стране будет так».

И было так. В государствах Африки личной свободы никогда не было много, не стало её больше и с получением независимости. Африканцы, привыкшие жить в авторитарных условиях сельской общины, обнаружили себя частью более крупных и ещё более авторитарных общин – государств. В том же Малави диктатором Бандой регулировались все стороны общественной и личной жизни. Запрещено было носить длинные волосы (для мужчин) и короткие юбки (для женщин). Любое слово могло быть истолковано против главы государства, и тюрьмы по всему континенту уже к середине 1960-х наполнялись реальными или мнимыми диссидентами, которые не слишком рьяно восхваляли вождя.

Культы личности в современной африканской истории могут перещеголять даже известного нам не понаслышке товарища Сталина. Президент Гвинеи Секу Туре, например, официально именовался «Великий Сын Африки», «Ужас Международного Империализма, Колониализма и Неоколониализма» и «Доктор Революционных Наук». Он издал 20 томов своих сочинений, обязательных для прочтения гражданами, а студентов заставляли наизусть читать на экзаменах его длинные поэмы об образовании. Отменив де-факто действие законодательства, он правил с помощью своих указов и лично вмешивался в работу судов, отменяя любое их решение. В то же самое время президент Ганы Кваме Нкрума в официальной печати именовался «наш отец, наш учитель, наш брат, наш друг, вся наша жизнь, потому что без него мы бы существовали, но не жили… Мы обязаны ему больше, чем воздуху, которым дышим, потому что он сделал нас так же, как сделал Гану».

Такие мелочи, как принцип разделения властей, конституция или парламентаризм, до начала XXI в. практически нигде не принимались во внимание, когда власть концентрировалась в руках пожизненного лидера. Политические партии, стоявшие за лидерами, нередко выигрывали выборы со счётом 95 %, а состоять в них обязаны были все граждане страны от мала до велика. Когда президента Туниса Хабиба Бургибу попросили рассказать о политической системе его страны, он ответил: «Какая ещё система? Я и есть система!» В условиях низкого уровня жизни и социального развития эта «система» воспринималась и властью, и народом как единственно возможная. Африканские диктаторы, натасканные европейскими учителями, увидели для себя огромные возможности применения западной политической системы на африканской почве с ее самобытным мировоззрением и быстро перестроили её на свой лад.

Прижизненный памятник пожизненному президенту: золотой мальчик Хабиб Бургиба на площади города Монастир

Однако система включает в себя, помимо диктатора, ещё и узкий круг людей из его окружения. В 1960 г., к моменту получения независимости, в Конго насчитывалось всего 12 африканцев с высшим образованием. К моменту обретения независимости Африка не имела национальной элиты, способной на коллективное управление государством. Получив бразды правления в собственные руки, глава государства в большинстве случаев не мог опереться ни на кого, кроме близких родственников или соплеменников – малообразованных и не имеющих ни малейшего представления о том, как управлять государством в XX в. Всё, что они делали, – пользовались моментом для того, чтобы скопить миллионные состояния и сидеть на мешках с деньгами, не представляя, что делать дальше. Эта традиция государственной службы сохранилась в большинстве стран Африки по сей день: министры и высшие чины государства считают себя превыше закона, принимают решения исключительно по собственному усмотрению, чаще всего безо всяких экспертов и без учёта мнения своих сотрудников, без ограничения черпают деньги из казны и без оглядки на органы правопорядка пользуются откатами и взятками, которые вполне охотно предоставляют им отечественные и зарубежные бизнесмены. Стать министром – как правило, на короткое время – в Африке означает получить шанс всей жизни без какой-либо ответственности. Сегодня это отношение постепенно меняется под влиянием более высоких стандартов образования и более высокого уровня информированности населения.