Алхимия советской индустриализации. Время Торгсина - читать онлайн книгу. Автор: Елена Осокина cтр.№ 46

Страница

В документах Наркомторга открыто говорится, что скупочные цены на серебро в Торгсине были существенно ниже мировых. Причина – неверие в стабильность мирового рынка, ведь по сравнению с довоенным временем мировая цена на серебро, в отличие от золота, к началу 1930‐х годов резко упала. В 1933 году она была в три раза меньше довоенной. Ожидая дальнейшего падения мировых цен на серебро, Наркомвнешторг вначале установил скупочную цену Торгсина на серебро в изделиях на 15–20% меньше мировых, а на монеты и того ниже. Пессимистические ожидания советского руководства оказались ошибочны, мировые цены на серебро в 1930‐е годы существенно выросли. Вслед за ними повышались и скупочные цены на серебро в Торгсине, однако они так и не достигли мирового уровня. Обратимся к фактам.

В январе 1933 года, когда скупка серебра в Торгсине только началась, за царский серебряный рубль люди получали 23 торгсиновские копейки. По признанию же работников Торгсина, согласно мировым ценам, нужно было платить 33–34 копейки. Валютные расходы, связанные с пересылкой, аффинажем и страховкой, по расчетам работников Торгсина, составляли 5–6 золотых копеек на серебряный рубль. Таким образом, на каждом царском рубле на мировом рынке советское государство в первой половине 1933 года «наваривало» около 5 копеек в валюте.

За серебро в изделиях и слитках Торгсин платил больше, чем за царский серебряный чекан, поэтому умельцы переплавляли царские монеты. Однако и скупочные цены на серебро в изделиях и слитках отставали от мировых. В начале 1933 года за килограмм чистого серебра в изделиях Торгсин платил людям 14 рублей 88 копеек. По котировке же Нью-Йоркской биржи на 8 октября 1932 года стоимость килограмма чистого серебра в рублевом эквиваленте составляла 18 рублей 66 копеек и продолжала расти. В июне 1933 года скупочная цена в Торгсине была повышена. За килограмм чистого серебра люди стали получать 16 рублей 67 копеек. По котировкам же Лондона и Нью-Йорка в тот же период килограмм чистого серебра стоил 17 рублей.

Разница между скупочной и мировой ценой на серебро может показаться незначительной, но дело в том, что люди сдавали не чистое, а лигатурное серебро, то есть смесь серебра с другими металлами. По данным Промэкспорта, в каждой тонне лигатурного серебра содержалось около 1,2 кг золота (а также 230 кг меди). Видимо, из‐за примесей золота Торгсин стимулировал сдачу серебра в изделиях и слитках более высокой, по сравнению с монетами, скупочной ценой. Секрет Торгсина состоял в том, что это «скрытое золото» государство покупало у населения по цене серебра, а после очистки продавало на мировом рынке по цене золота. Согласно расчетам Промэкспорта, летом 1933 года чистая выручка государства (после вычета валютных расходов) составляла 18 рублей 50 копеек за килограмм чистого серебра, что было на 1 рубль 83 копейки выше существовавшей в то время скупочной цены Торгсина на серебро.

В 1934 году мировые цены на серебро быстро росли из‐за того, что США закупали серебро для пополнения национальных запасов. По котировкам Лондона на 19 ноября 1934 года килограмм чистого серебра стоил 19 рублей 50 копеек, а всего через несколько дней – уже 20 рублей 50 копеек. Торгсин же продолжал скупать серебро по своей цене прошлого года. Председатель Торгсина М. А. Левенсон в записке наркому торговли А. П. Розенгольцу признался, что с учетом содержания золота в лигатуре серебра и роста мировых цен Торгсин недоплачивал людям 35–40% (около 6 рублей 75 копеек) за каждый килограмм чистоты. Если учесть, что в тот год Торгсин скупил более 700 т серебра, то «припек» только за этот и далеко не самый «урожайный» год составит несколько миллионов рублей в валюте. Левенсон, а за ним и Розенгольц просили Совнарком повысить скупочную цену до 23 рублей за килограмм чистоты, чтобы остановить падение поступления серебра в Торгсин. Но даже при этой новой цене, писал Левенсон, сдатчики серебра будут находиться в значительно худшем положении, чем владельцы золота. Скупочные цены на серебро в Торгсине были повышены, но только в самом конце 1934 года и не до 23 рублей, как просил Наркомвнешторг, а лишь до 20 рублей за килограмм чистоты. «Припек», который получало государство, уменьшился, но сохранился.

В этой связи интересно откровенно циничное признание зампредседателя Торгсина М. Н. Азовского на совещании директоров универмагов Западной области (июнь 1933 года):

Вырвавшиеся в запале выступления слова были вычеркнуты при подготовке стенограммы к публикации: действительно, зачем сообщать людям, что их обманывают. Азовский подметил еще одно важное значение серебра:

Руководство Торгсина считало серебряные накопления населения огромными. Сташевский, например, назвал 500 т серебра, которые поступили в Торгсин в мае – июле 1933 года, «совершенно ничтожным» количеством. Как и в случае с золотом, сдача серебра нарастала вместе с голодом. Начав принимать серебро лишь в декабре 1932 года, Торгсин за оставшиеся несколько недель скупил 18,5 т чистого серебра. В январе голодного 1933 года люди снесли в Торгсин 59 т, в феврале – 128 т, в марте – 155 т, в апреле – 162 т. В мае и июне, когда голод достиг апогея, Торгсин скупил (соответственно) 173 т и 170 т. С отступлением голода и сдача серебра пошла на убыль: в июле люди снесли в Торгсин 149 т. Всего же за 1933 год Торгсин скупил 1730 т серебра (84-я проба), заплатив владельцам 23,4 млн рублей. С учетом содержания золота в лигатуре серебра и разницы между скупочной и мировой ценой, по которой государство продавало серебро за границей, действительная стоимость серебра, сданного населением в 1933 году, по признанию самих работников Торгсина, составила 27,7 млн рублей, а «припек» государства – 4,3 млн рублей в валюте.

КОНЕЦ АРТУРА СТАШЕВСКОГО

В апреле 1937 года, как пишет советский разведчик Вальтер Кривицкий, Сташевского вызвали из Испании в Москву для доклада Сталину. Маховик репрессий набирал обороты, но Сташевский, видимо, не считал нужным осторожничать. По свидетельству Кривицкого, который виделся со Сташевским в те дни в Москве, в разговоре со Сталиным он критиковал репрессии НКВД в Испании и пытался склонить Сталина к мысли изменить курс. Сташевский вышел от Сталина окрыленным. Затем он встретился с Тухачевским, положение которого уже становилось непрочным, и критиковал грубое поведение советских военных советников в Испании. Этот разговор породил много толков. Тогда Сташевского не арестовали и позволили вернуться в Испанию, но, по мнению Кривицкого, своим поведением он ускорил арест.

Страница