Стингрей в Стране Чудес - читать онлайн книгу. Автор: Джоанна Стингрей cтр.№ 24

Я не встречала никого, кто был бы менее привязан к вещам материальным. В Лос-Анджелесе люди молятся на свои дорогие автомобили, запираются на виллах и особняках с роскошной мебелью, гигантскими свечами и безбрежными бассейнами. Мы с сестрами в детстве выплакали себе все глаза, не в состоянии оторваться от витрины с желанными игрушками. Мать злилась, орала на нас, обзывала жадными эгоистками. На следующее утро, впрочем, те самые игрушки, новехонькие, с еще не оторванными ярлыками, уже неизменно ждали нас на кухне. Даже наша мать не могла противостоять этой всеобщей, всепоглощающей страсти приобретать – и дочерям, и в дом – вещи, которые заполняли все пространство и повышали наше благосостояние. Особенно в Беверли-Хиллз обладание стояло превыше всего: было необычайно важно, чтобы у тебя имелось что-то, чего нет у соседей. Борис всегда, не колеблясь, был готов разделить то, что у него есть, с другими, улыбаясь своей доброй, умной улыбкой и приглашая вас глазами принять его дар.

Мы с Джуди обожали проводить время у него дома, перебирая всевозможные ритуальные штучки, его рисунки и альбомы. Он всегда с воодушевлением рассказывал о них, и, стоило мне, разделяя его энтузиазм, с восторгом отозваться о той или иной вещице, он неизменно говорил: «Бери, дарю».

Я всегда отказывалась, говорила, что просто оценила красоту вещи и не могу принять такой подарок.

– Пожалуйста, – отвечал он. – Я хочу тебе сделать подарок.

– Борис, это твоя вещь, и она для тебя важна.

– Именно поэтому я и хочу ее тебе подарить. Если я дарю тебе вещь мне не нужную, то подарок этот ничего не значит. Я хочу, чтобы эта вещь была у тебя. – Этой простой истине я пытаюсь теперь следовать всю жизнь.

В эти первые два года мы с Борисом начали писать совместные песни. Начиналось все с того, что в прекрасный солнечный летний день мы сидели на крыше, куда был выход прямо из его квартиры и откуда можно было любоваться видом красочных луковок Храма-на-крови ^[47]. Он наигрывал что-то на гитаре, и мы начинали джемовать. Он напевал что-то на своем очаровательном, почти британском английском, потом вступала я. Пока он выстраивал гармонию, я записывала слова, потом предлагала другую мелодию. Мы обменивались идеями и улыбками, пока наконец не получалось некое подобие песни. В процессе этого совместного творчества было что-то невероятное, как будто погружаешься в теплую, свежую воду. Он – поэт, способный писать и по-русски, и по-английски, – был единственный из моих русских друзей-музыкантов, с кем я могла работать совместно не только над музыкой, но и над текстом. Благодаря ему я не только полностью переосмыслила свою музыку, но и росла в ощущении собственного языка.

До встречи с Борисом я пыталась стать рок-звездой: писала глупые песенки, мечтала накупить побольше дорогих вещей и ездить кататься на лыжах в Аспен ^[48]. Начав писать песни с Борисом, я поняла, что смысл рок-н-ролла вовсе не в том, чтобы стать звездой; он в том, чтобы выразить себя и свою человеческую душу через эту, самую могущественную из всех возможных, музу. У Бориса есть песня «Жажда», которая потом оказалась на альбоме Red Wave ^[49] и в конце которой на фоне мощного инструментального сопровождения он много раз, как заклинание, повторяет:

Наконец, на самой коде песни, инструменты уходят, Борис понижает голос и произносит эти слова практически шепотом. Много-много раз в Америке, свернувшись калачиком у себя на диване, тоскуя по той жизни, которая проходила без меня на другом конце света, я пропевала эту фразу по-русски. Она казалась мне невероятно сильной и полной глубокого смысла. Эти строчки изменили мое отношение к жизни. Вместо восприятия ее в конкретном, материальном виде я все больше и больше осознавала внутренний духовный поиск. Благодаря Борису и его музыке я поняла, что для того, чтобы песни мои стали лучше, я сама прежде всего должна стать более просветленным человеком. Остальное придет само собой.

Текст песен Бориса мог быть потоком сознания, где строчки, на первый взгляд никак не связанные друг с другом, на самом деле соединены сложными ассоциациями. А ведь раньше мне казалось, что песня должна представлять из себя историю с началом, серединой и концом. Какая скучища! С Борисом написание песен стало для меня способом выразить свои чувства от музыки именно в момент сочинения текста, а сам текст – средоточием мыслей, чувств и эмоций, пусть и хаотичных. Все, что я сочиняла вместе с ним, помогло мне стать более глубокой, более честной версией себя самой. Он был солнцем, помогавшим растопить наросшую на мне наледь и проявить пульсирующие, переливающиеся красками оттенки, до поры скрытые под поверхностным безликим фасадом альбома Beverly Hills Brat.

Первые песни, которые мы написали вместе, назывались Steel Wheels и Modern Age Rock N’ Roll. Сама я слушала их с гордостью и, если предлагала послушать другим, то глаза мои лучились счастьем и радостью, а лицо вспыхивало от волнения. Текст в обеих был не совсем прямолинейным, обе были наполнены разными темами, которые соединялись между собой на первый взгляд случайными, разрозненными линиями. Мне и сейчас нравится слушать припев к Steel Wheels, и, когда оглядываюсь назад, строчка make love under the red sky («любить друг друга под красным небом») кажется особенно значимой.

Бывали дни, и я такие дни особенно любила, когда мне удавалось застать Бориса в игривом настроении. Однажды мы сидим у него на крыше, солнце едва пробивается сквозь извечные ленинградские облака, в руках у него, как всегда, гитара, и он потихонечку наигрывает золотой рок-н-ролльный запас: Johnny B. Goode, Tutti Frutti, Blue Suede Shoes, какая-то песня Grateful Dead и еще что-то в таком же духе. Песни возникают как будто сами по себе, как у мага-фокусника из воздуха материализуются живые птицы. Голос у него глубокий и прекрасный, а висящий на шее кельтский крест своим свечением придает благородство даже окружающему нас со всех сторон ржавому железу крыши. «Вот он, абсолютно свободный и чистый художник», – помню, подумала я. Было совершенно очевидно, как он любит эти песни и как западный рок пробудил его и коренным образом изменил его жизнь. Я чувствовала, что мне невероятно повезло оказаться в такой момент рядом с ним.