Джоанна: Как?
Борис: Они могут посадить нас в тюрьму или еще что-то в таком же духе, хотя сейчас уже это маловероятно. Они были бы не прочь, если бы у них появилась причина это сделать, но причины нет. И все же мы делаем нечто абсолютно противоположное тому, что существует в официальной культуре. Лет 15 назад такое было бы невозможно.
Джоанна: А почему это стало возможно сейчас?
Борис: Потому что никто толком не понимает, что происходит. Никто не знает, какой будет следующая официальная линия в искусстве, поэтому на всякий случай они позволяют существовать всему понемногу. Но мы не хотим ограничиваться немногим, мы хотим расти все больше и больше.
Джоанна: Как люди могут услышать вашу музыку?
Борис: Мы были одной из первых групп в России, которая стала записывать собственную музыку и издавать ее на магнитной ленте. Магнитофоны в стране есть почти у всех. В 1980 году мы стали записывать альбомы и делать для них специальные обложки
[16]. Каждая пленка, которую я кому-то дарю или продаю, переписывается и переписывается, и таким образом музыка распространяется по всей стране. Я сейчас получаю письма со всей страны, даже из таких отдаленных мест, как Хабаровск в Восточной Сибири или Владивосток на Тихом океане. Люди слушают нашу музыку, особенно молодежь. О нас знают все больше и больше, и мне ужасно интересно, куда в конечном счете приведет нас эта игра, потому что на самом деле это игра. Мы делаем свое дело, а власти, с одной стороны, пытаются нас приглушить, с другой – привлечь к сотрудничеству. Власть не представляет собой больше единое целое, и у нее нет единого мнения ни по одному вопросу. У нас есть сторонники, есть и противники. До сих пор мы умудрялись как-то выживать, и это ужасно забавно – сейчас мы превращаемся в настоящих рок-звезд: мы популярны, у нас просят автографы, с нами фотографируются, но никаких денег мы по-прежнему не получаем.
Джоанна: Это представляет для вас проблему?
Борис: Не то чтобы уж очень. Если начинаешь думать о деньгах, то перестаешь думать о том, что ты делаешь. Мы как-то вырыли себе нишу в этой стене и умудряемся в ней выживать.
Джоанна: А как обстоит дело с концертами? Где вы играете и как это все организовано?
Борис: У нас теперь, последние пару лет, есть довольно забавная организация. Называется она рок-клуб
[17]. Входят в нее только любительские, самодеятельные группы, и она пользуется поддержкой КГБ
[18].
Джоанна: Пользуется поддержкой КГБ?!
Борис: Да, но, конечно, неофициально. Это своего рода профсоюз непрофессиональных рок-музыкантов. Все профессионалы здесь играют полное дерьмо – стопроцентное дерьмо, ну а непрофессионалы пытаются экспериментировать.
Джоанна: Ну и что же делает рок-клуб?
Борис: Они выдают разрешение выступать. Для каждого выступления нужно заполнить кучу бумаг, и тогда нам дают разрешение. Но, по крайней мере, мы можем играть. В рок-клубе также можно взять на концерт инструменты, хотя что-нибудь стоящее получить там почти невозможно.
Джоанна: Вы должны представлять тексты песен на утверждение?
Борис: Конечно! Их все проверяют. Но, опять-таки, система работает очень забавно. Они обращают внимание только на тексты. Музыку можно играть какую угодно.
Джоанна: А что произойдет, если вы представите им тексты, они их утвердят, а потом во время концерта вы споете что-то совершенно другое?
Борис: Я делаю так постоянно.
Джоанна: И что происходит?
Борис: По-разному. Но чаще всего никто просто не обращает внимания.
Джоанна: А люди из КГБ присутствуют на концертах?
Борис: Ну да, конечно.
Джоанна: Ну а ребята из публики, они их не боятся? Они могут танцевать или как-то иначе бурно реагировать на музыку?
Борис: Они могут реагировать, но только оставаясь на своих местах. В противном случае к ним подойдет администратор, или милиционер, или еще кто-нибудь, и их могут вывести из зала.
Джоанна: Сколько человек обычно на концерте?
Борис: Человек 300-400. Иногда больше.
Джоанна: А как зрители узнают о концертах?
Борис: Сарафанное радио.
Джоанна: Концерты бесплатные?
Борис: Нет. Организация, которая предоставляет место для концертов, продает билеты и получает всю прибыль
[19]. Мы не получаем ничего, так как мы не признаны официально.
Джоанна: А вы обязаны организовывать свои концерты через рок-клуб?
Борис: Да, именно так. Но иногда мы проводим подпольные концерты.
Джоанна: Что такое подпольные концерты?
Борис: Не в зале, а у кого-то дома или что-то в таком духе.
Джоанна: Вы можете играть в других городах?
Борис: В принципе, мы можем играть где угодно.
Джоанна: То есть игра, о которой ты говоришь – что вы пытаетесь стать все больше и больше, – смысл ее в том, чтобы понять, что, собственно, произойдет, когда вы станете по-настоящему большими. Либо они попытаются вас прижать, либо…
Борис: Они попытаются нас купить.
Джоанна: Купить деньгами?
Борис: Ага.
Джоанна: Чтобы вы перестали играть?
Борис: Нет. Чтобы мы начали играть то, что их будет устраивать. Многие наши друзья, которые раньше были андеграундными группами, получили приглашение от официальных организаций, стали официальными музыкантами и играют музыку, которая устраивает власти.