Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук  - читать онлайн книгу. Автор: Юн Эльстер cтр.№ 54

Более сложный пример взаимодействия желаний и возможностей можно найти в анализе фракций, сделанном Мэдисоном в «Федералисте». Он утверждает, что в условиях прямой демократии (которая неизбежно будет ограниченной в размерах) или в небольшой представительской республике фракции будут иметь и мотивы, и средства для ослабления друг друга. С одной стороны, «общее увлечение или интерес почти во всех случаях будут владеть большинством»; с другой – малая численность граждан позволит большинству угнетать меньшинство, так как в рамках небольшого государства это легче сделать технически. В большой республике, наоборот, «значительно уменьшится вероятность того, что у большинства возникнет общий повод покушаться на права остальных граждан, а если таковой наличествует, всем, кто его признает, будет труднее объединить свои силы и действовать заодно». При таком переносе рассуждения о желаниях и возможностях с индивидуального уровня на коллективный оно приобретает несколько иную форму. Хотя, по мысли Мэдисона, институциональной модели недостаточно, чтобы изменить мотивацию индивидов, она может повлиять на вероятность появления у большинства общего мотива. Хотя институциональное устройство, строго говоря, не может влиять на возможности членов фракционного большинства (если таковое существует) действовать сообща, оно может ограничить их способность сделать это, так как им будет труднее узнать о существовании друг друга. До эпохи соцопросов, должно быть, нередкими были случаи, когда молчаливое большинство было просто не в состоянии опознать себя в качестве такового.

У Мэдисона двунаправленный аргумент: большая республика не только мешает формироваться фракционному большинству, но она затрудняет совместные действия. В «Демократии в Америке» Токвиля мы найдем много аргументов типа «не только, но и». Рассмотрим, например, его рассуждения о влиянии рабства на рабовладельцев. Во-первых, рабство убыточно в сравнении со свободным трудом. «Свободный работник получает жалование, тогда как раб получает воспитание, пищу, лечение и одежду, хозяин тратит свои деньги на содержание раба понемногу, небольшими сумами, едва это замечая. Жалование рабочего выплачивается сразу и, как кажется, только обогащает того, кто его получает, но на самом деле раб обошелся дороже, чем свободный человек, и его труд менее продуктивен» ^[147]. Но «влияние рабства распространяется еще шире, проникая в душу хозяина и придавая особый оттенок его идеям и вкусам». Поскольку труд ассоциируется с рабством, белые с Юга презирают «не только сам труд, но и те предприятия, для которых он является необходимым условием успеха». У них нет ни возможностей, ни желания богатеть: «Рабство… не только мешает белым людям зарабатывать состояние, но даже отвращает их от этого желания». Если Токвиль прав, классический спор об экономическом застое в рабовладельческих странах является мнимым. Нет нужды спрашивать, что именно дает правильное объяснение – отсутствие желания инвестировать или отсутствие возможностей инвестировать; обе стороны могут оказаться правыми.

РИС. IX.2

Аргументы, приведенные Мэдисоном и Токвилем, имеют одну и ту же структуру: одна и та же третья переменная влияет и на желания, и на возможности, которые совместно влияют на действие (или в некоторых случаях мешают ему совершиться). Если говорить абстрактно, есть четыре возможности (знаки «плюс» и «минус» указывают на положительные и отрицательные каузальные эффекты) (см. рис. IX.2).

Случай А иллюстрирует мэдисоновский анализ прямой демократии или маленьких республик. Случай В иллюстрируется его аргументом в пользу больших республик и анализом воздействия рабства на рабовладельца Токвиля.

Случай С часто наблюдается там, где нехватка ресурсов имеет двойной эффект увеличения стимула для улучшения собственной ситуации и уменьшения возможностей это сделать. Хотя и говорится, что «нужда – мать изобретательности», это верно, пока трудности усиливают мотивацию на внедрение инноваций. Но поскольку инновации часто требуют ресурсов (которые соответственно могут быть названы «отцами» изобретательности), мотивация сама по себе может ни к чему не привести. Инновации часто требуют затратных инвестиций с долгосрочными и неопределенными перспективами окупаемости, а именно этого не могут позволить себе фирмы, находящиеся на грани банкротства. Процветающие фирмы могут осуществлять инвестиции, но их это часто не интересует. Экономист Джон Хикс сказал: «Самая большая монопольная выгода – это тихая жизнь».

Сходным образом желание эмигрировать может быть подкреплено нищетой на родине, но та же самая нищета может ограничивать возможности эмиграции из-за стоимости переезда. До начала XIX века те, кто эмигрировал в Соединенные Штаты, могли использовать в качестве залога свое тело. Их будущие работодатели оплачивали их переезд в обмен на период службы по договору сервитута. Сегодня те, кто нелегально занимается переправкой эмигрантов, могут использовать страх перед службой иммиграции и натурализации, чтобы заставить нелегальных иммигрантов выполнять свои обязательства по оплате затрат на переезд с доходов, полученных в принимающей стране. Но когда ирландцы в 1840-х годах бежали от голода, самые бедные остались умирать дома.

Еще один пример случая С можно найти в исследовании крестьянских бунтов. Хотя самый большой стимул к восстанию был у самых нищих крестьян, у них могло не быть к этому средств. Участие в коллективных действиях требует возможности на время отойти от производственной деятельности, а именно этого бедные крестьяне себе позволить не могли. Середняки, имевшие небольшие запасы, могли присоединиться к восстанию, но их мотивация была слабее. Маркс утверждал, что цивилизация зародилась в умеренных зонах, потому что именно там желания улучшений совпали с их возможностями. В местах со слишком богатой природой нет желания, а там, где природа слишком бедна, нет возможностей. Как показывает этот пример, существует широкий разброс возможностей, в рамках которых желания и возможности развиваются настолько, чтобы порождать действие, но априори ничего нельзя сказать о том, насколько он широк или узок, даже существует ли он.

Пример случая D мы видели в главе II. Верхняя часть рис. II.1 показывает то, как, согласно рассуждениям Токвиля, демократия (при посредничестве религии) сдерживает желание вести себя распущенно, какое поведение становится возможным благодаря таким демократическим институтам, как свобода печати и собраний. Более тривиальное наблюдение Токвиля основывается на соединении С и D с молодежью как третьей переменной. «В Америке большинство богачей были в молодости бедны, большинство праздных людей трудились в юности, в результате в том возрасте, когда есть тяга к знаниям, на них нет времени, а когда есть время, исчезла тяга» ^[148].