Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук  - читать онлайн книгу. Автор: Юн Эльстер cтр.№ 17

Во многих работах по гуманитарным наукам основное внимание уделяется интерпретации, а не объяснению. В немецкой традиции существует противопоставление гуманитарных наук (Geisteswissenschaften) естественным (Naturwissenschaften). Утверждается, что для первых соответствующая процедура – интерпретация, или понимание (Verstehen), а вторые говорят на языке объяснения (Erklären). Макс Вебер, например, писал, что естественные науки не ставят своей целью понимания поведения клеток.

В таком случае мы можем спросить: на чем основываются общественные науки – на понимании или на объяснении? Я полагаю, это неправильная постановка вопроса. По моему мнению, интерпретировать – значит объяснять. Интерпретация – это не что иное, как особый случай гипотетико-дедуктивного метода (глава I). Ученые-гуманитарии, например, не могут использовать эмпатию как удобный короткий путь к интерпретации поведения, поскольку она допускает разность толкований. Выбирая из противоречащих друг другу интерпретаций, они должны сопоставить эти интерпретативные догадки, или гипотезы (а именно этим они и являются), с опытом. Как я утверждал в главе I, опыт включает не только факты, которые мы пытаемся понять, но также новые факты, которые в противном случае нам не пришло бы в голову исследовать ^[48].

Интерпретация направлена на деятельность человека и ее плоды, такие, например, как произведения искусства. В главе XIV я займусь проблемой интерпретации литературных произведений, а именно тех из них, в которых нам необходимо понимать действия персонажей, а также авторский выбор. При попытке понять другие литературные произведения, а также бессловесные искусства, такие как живопись, скульптура или инструментальная музыка, подобные двухзвенные проблемы не возникают. Однако и в этих видах искусства к авторскому выбору применим анализ, который я собираюсь предложить для авторских решений. Художники делают выбор в соответствии с некоторым критерием предпочтительности (betterness), который ни мы, ни они, вероятно, не сможем эксплицитно сформулировать, но который раскрывается в практике, когда они выбирают тот или иной набросок, эскиз или запись и отбраковывают другие. И все же отношения между критерием предпочтительности и человеческой психологией в бессловесных искусствах сложнее, чем в (классической) литературе. За них я браться не буду.

Остальная часть этой главы будет посвящена интерпретации действия. При этом мы должны объяснить действие с точки зрения предшествующих убеждений и желаний (мотиваций) агента. Более того, мы должны объяснить сами эти ментальные состояния так, чтобы они обрели осмысленность, полностью поместив их в рамки комплекса желание-убеждение (desire-belief complex). Изолированное желание или убеждение, которое не солидаризируется с другими ментальными состояниями, – это просто голый факт, который позволит нам объяснить поведение, но не понять его.

Парадигматический способ объяснения действия – продемонстрировать, что оно было совершено потому, что рационально (глава XI). Чтобы это сделать, недостаточно показать, что действие имело для агента благоприятные последствия; оно должно быть понято как оптимальное с его точки зрения. Известно, например, что если люди придают большую ценность последствиям их настоящего поведения, то есть имеют низкую степень скидки на время (time discounting) (глава VI), их жизнь складывается лучше. Кроме того, вполне вероятно, что подобные предпочтения может формировать высокий уровень образования. Однако эти две предпосылки недостаточны, чтобы считаться объяснением того, почему люди решают получить образование, в категориях рационального выбора. Чтобы дать объяснение, нужно показать, что люди обладают необходимым убеждением, что образование накладывает отпечаток на способность откладывать удовлетворение и что у них есть субъективная заинтересованность в приобретении этой способности ^[49]. Попытка объяснить выбор его благотворными последствиями является формой функционализма рационального выбора (соединяющего в себе два подхода, против которых я предостерегал во Введении), никаким образом не проясняющего смысл поведения.

Если поведение рационально, оно в силу самого этого факта является интеллигибельным. Иррациональное поведение, однако, также может быть интеллигибельным. Я покажу различия трех разновидностей интеллигибельного, но иррационального поведения и сопоставлю их с некоторыми случаями неинтеллигибельного поведения.

Первая возникает, когда механизм принятия решения (рис. XI.1) тем или иным образом усекается (truncated). В силу своей особой настойчивости сильная эмоция может помешать агенту оглядеться (то есть собрать информацию), прежде чем действовать. Вместо того чтобы избрать выжидательную стратегию, подобно древнеримскому генералу Фабию Максиму Кунктатору (букв.: «медлителю»), агент бросается действовать, не остановившись, чтобы обдумать последствия. Другая форма усечения возникает из-за безволия, традиционно понимаемого как действие вопреки трезвому расчету (глава VI). У человека, решившего бросить курить и принимающего предложение выкурить сигарету, есть причина для действия, а именно желание курить. Но чтобы действие было рациональным, оно должно быть оптимальным с точки зрения всего комплекса причин, а не только одной из них. У меня еще будет случай поставить под вопрос такое понимание безволия.

Вторая разновидность возникает при «коротком замыкании» (shortcircuiting) механизма принятия решения, когда на формирование убеждений оказывают давление желания агента. Например, самообольщение, принимающее желаемое за действительное, иррационально, но полностью интеллигибельно. Более тонкая форма мотивированного формирования представлений возникает, когда агент перестает собирать информацию, а уже накопленной информации достаточно, чтобы поддержать убеждение, которое он хотел бы считать истинным ^[50]. Эти формы мотивированного формирования убеждений (motivated belief formation) в свою очередь являются оптимизирующими процессами. Они максимизируют удовольствие, которое агент извлекает из своих представлений о мире, а не удовольствие, которое он ожидает от своих встреч с миром.