Осень ацтека - читать онлайн книгу. Автор: Гэри Дженнингс cтр.№ 78

Потом я наскоро, всех разом, принял на дворцовую службу челядь, собранную в нижнем зале Г’ндой Ке. Некоторые из слуг запомнились мне по старым временам, да и в любом случае, вряд ли кто-нибудь из запятнавших себя пособничеством Йайаку рискнул бы явиться во дворец и предложить мне свои услуги. С этого времени за нами, пипилтин дворца — Амейатль, Пакапетль, Г’ндой Ке и мной, — ухаживали со всем усердием, и никому из нас не приходилось пошевелить и пальцем. Правда, хотя теперь Амейатль прислуживала целая стая женщин, мы с ней были рады, что На Цыпочках настояла на том, чтобы остаться во главе этой свиты.

Когда На Цыпочках не ухаживала за Амейатль, она охотно сопровождала воинов, осуществлявших аресты и казни горожан, имена которых значились в списке Ночецтли. Я не отдавал никаких приказов, кроме «Казнить их!», и никогда не утруждал себя выяснением, какие именно средства использовали воины — удушение «цветочной гирляндой», меч, стрелы или нож, которым вырезают сердце (надо сказать, что На Цыпочках тоже лично лишала приговорённых жизни тем или иным из этих ужасных способов). Мне было всё равно. Для меня значение имело лишь то, что всё имущество и богатство казнённых переходило в сокровищницу Ацтлана. Может быть, кому-то это покажется жестоким, но напомню, что древняя традиция позволяла мне казнить жён, детей, внуков и даже более дальних родственников виновных, чего у нас ни разу не произошло. У меня вовсе не имелось намерения полностью уничтожать население Ацтлана.

Я был совершенно неопытным юй-текутли, и мне приходилось вспоминать, как исполнял эту должность мой покойный дядя Миксцин. Мне в ту пору казалось, что правление — дело пустяшное, а от дядюшки только и требуется, что вовремя и к месту улыбнуться или насупить брови, махнуть рукой или подписать какой-нибудь указ. Однако, оказавшись на троне, я очень скоро узнал, как нелегко приходится юй-текутли. Ко мне постоянно обращались (точнее сказать, меня донимали) с беспрерывными просьбами вынести какое-то решение или суждение, что-то утвердить или отвергнуть, за кого-то заступиться, кого-то наградить, кого-то наказать...

Чиновники моего двора, наделённые различными властными полномочиями и обязанностями, являлись ко мне с разнообразнейшими вопросами и ходатайствами. «Плотина, ограничивающая воды болота, требует основательного ремонта, а не то болото скоро окажется на наших улицах: не выделит ли юй-текутли средства на оплату материалов и сбор рабочих?» Рыбаки с морского побережья сетуют на то, что давнее осушение того же самого болота привело к постепенному засорению их прибрежных гаваней наносами. «Не санкционирует ли юй-текутли глубокую очистку этих бухт?» «Наши хранилища битком набиты шкурами морских выдр, губками, акульими кожами и прочими непроданными товарами, потому что вот уже многие годы Ацтлан ведёт торговлю только с землями к северу от нас и ни с кем к югу. Не может ли юй-текутли придумать план избавиться от этих многочисленных товаров, причём с прибылью?..»

Мне пришлось не только исполнять церемониальные обязанности во дворце и вникать в основные вопросы политики и хозяйства, но также заниматься самыми заурядными делами простых людей: разбирать ссору между соседями из-за границы между их земельными участками, спор из-за дележа скудного наследства недавно умершего отца. Вот должник просит отсрочить уплату долга и умерить аппетиты заимодавца, а там, напротив, заимодавец просит разрешения выселить вдову и её сирот из их дома, чтобы покрыть обязательства, принятые на себя её покойным мужем...

Было чрезвычайно трудно находить время, чтобы заниматься делами, которые были — для меня — гораздо более важными и требовали более срочного вмешательства. Но каким-то образом я справлялся. Перед всеми верными Ацтлану благородными воителями-куачиками моей армии была поставлена задача — усилить подготовку воинов и всех, кто подлежал призыву. А тем временем войско моё всё росло и росло, ибо к нему присоединялись всё новые отряды воинов из подвластных Ацтлану поселений.

У меня даже нашлось время для того, чтобы извлечь из тайника три привезённые нами с Пакапетль аркебузы и лично обучать бойцов обращению с ними. Само собой, поначалу каждый воин побаивался иметь дело со странным иноземным оружием, однако я искал и находил тех, кто мог преодолеть страх и выказывал способность использовать гром-палки с толком. Таких в конечном счёте набралось человек двадцать, и когда один из них робко спросил: «Мой господин, а когда мы отправимся на войну, мы что, будем стрелять из этих гром-палок по очереди?» — мой ответ был таков:

— Нет, молодой ийак. Я рассчитываю на то, что вы отберёте у белых людей их аркебузы, которыми и вооружитесь. Кроме того, мы отнимем у испанцев и лошадей. Когда это произойдёт, вас также обучат и верховой езде.

В моей постоянной занятости был по крайней мере один существенный плюс: мне не приходилось иметь дело с Г’ндой Ке. Пока я занимался государственными делами, она управляла дворцовым хозяйством и прислугой. Возможно, челяди от неё доставалось, но зато злобная йаки практически не имела возможности донимать меня. Правда, если уж мы случайно встречались в дворцовом коридоре, она никогда не упускала случая задать мне ядовитым тоном насмешливый вопрос:

— Я устала ждать, Тенамакстли. Когда же мы с тобой наконец выступим вместе и начнём нашу войну?

А порой она говорила так:

— Я устала ждать, Тенамакстли. Когда же мы с тобой наконец отправимся в постель, чтобы ты мог поцеловать каждую из веснушек, которые усеивают мои самые потаённые места?

Даже не будь я слишком занят, чтобы заниматься любовью, и окажись она единственной женщиной на белом свете, меня бы предложение Г’нды Ке всё равно не соблазнило. Как ни странно, но, пребывая в должности юй-текутли, который по обычаю имел право обладать любой женщиной Ацтлана, я вообще обходился без женской ласки. Пакапетль, похоже, твёрдо решила никогда более не вступать в близкие отношения с мужчинами. А посягать на настрадавшуюся Амейатль мне даже не приходило в голову, хоть она и становилась крепче и красивее с каждым днём.

Правда, я появлялся в спальне двоюродной сестры во всякую свободную минутку, но лишь для того, чтобы просто поговорить с ней. Амейатль была в курсе всех решений, принятых мною в качестве юй-текутли, равно как и всех происшествий в Ацтлане и окрестностях, ибо предполагалось, что с её полным выздоровлением обязанности правления перейдут к ней самой. Признаться, я с нетерпением ждал, кох’да это случится, чтобы без помех заняться военными делами. Конечно, мы беседовали и о многом другом, а однажды Амейатль с несколько обеспокоенным видом сказала:

— Пакапетль проявляет по отношению ко мне трогательную заботу. И теперь, когда волосы её отросли и стали почти такими же длинными, как у меня, она выглядит просто очаровательно. Но с таким же успехом На Цыпочках могла бы быть безобразной, ведь яростная ненависть к мужчинам, можно сказать, написана на её лице.

— Она очень сердита на мужчин, и на то есть причина. Я рассказывал тебе о роковой встрече с теми двумя испанскими солдатами.

— Значит, виноваты белые люди. Что ж, это можно понять. Но мне кажется, На Цыпочках с удовольствием убила бы всех мужчин на свете, за исключением одного тебя.