Ненависть – плохой советчик - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Горская cтр.№ 48

Ему показалось, что его жизнь больше не зависит от него. Что ею управляет кто-то со стороны, беспощадный, страшный.

Егор тронул машину, снова проехал под шлагбаумом.

Мусорные баки он увидел минут через пять. Вытряхнул из пакета игрушки, завернул в него пистолет. Стараясь не суетиться, вышел из машины и выбросил оружие в зеленый контейнер.

Мимо шли равнодушные прохожие, проезжали машины.

Игрушки Егор сложил в портфель. Посидел немного и поехал домой.

От страха его тошнило.

До вечера Арсений досидел с трудом. Делать ему в этом здании больше было нечего, еще утром он нашел в интернете бесплатную библиотеку, принялся читать старую фантастику, потом переключился на боевички. Чтение не увлекало, и он, в который раз посмотрев на часы, решил больше себя не мучить.

Кокорина он увидел, трогая машину. Егор шел, прижимая к себе портфель, смотрел под ноги, как будто выискивал камешек, который можно пнуть ногой. Была у старого приятеля такая привычка, пинать встречающиеся на дороге камни. Впрочем, в последние годы Арсений за директором этой слабости не замечал. Егор держался солидно.

Арсений проехал мимо будки с охранником, свернул направо, остановил машину. Дождался, когда директор проедет мимо, и тронулся следом.

Все это было отвратительно. «Я тебя не узнаю», – грустно сказала бы Лера. Надо было повернуть к дому, но его словно кто-то тянул за другом, который стал врагом.

Егор миновал шлагбаум у дома. Арсений остановил машину, вышел, хлопнув дверью. Когда дошел до дома Егора, не увидел ни врага, ни его машины. Постоял у угла дома, повернул назад. Сделав пару шагов, обернулся. Егор выбежал из подъезда, в несколько шагов оказался около машины, которую Арсений сразу не заметил.

На дальнейшее Арсений смотрел с отвращением. И непонятно было, кто ему отвратительнее, Егор или он сам.

Кокорин застыл над выпавшим из портфеля пакетом. Егор стоял, не шевелясь, но Арсений чувствовал, что друга бьет от ужаса.

Он должен был радоваться этой картине, а было противно. Арсений повернулся, дошел до машины, посидел, положив руки на руль. Машина Егора появилась через несколько минут, и он поехал следом.

Потом он вовремя достал телефон, заснял на видео, как Егор бросает в мусорный бак нечто, завернутое в целлофановый пакет.

Он должен был испытывать удовлетворение, но не испытывал.

Когда Егор уехал, Арсений, держа телефон в правой руке, подошел к мусорке.

Мимо прошла компания молодых людей, не обратив на него никакого внимания.

Бак был полон. Арсений потянул к себе ближайший целлофановый сверток, заглянул в него. Он не ошибся, это был пакет с пистолетом. Стараясь не выпустить пакет из поля зрения видеокамеры, вернулся к машине, запечатлел на видео, что в пакете лежит оружие.

Видео получилось убедительным. Возможно, даже для полиции убедительным.

Убийца избавляется от орудия преступления.

Быстро опять завернул игрушку в пакет, вылез, положил в багажник. Впереди, метрах в двадцати, заметил киоск. Купил бутылку газированной воды и над газоном вылил себе на руки. Две пожилые дамы с отвращением на него посмотрели, проходя мимо.

На игрушке отпечатков Егора может не быть, но на пакете они наверняка есть. Видео должно напугать Егора еще больше, чем пистолет в детских игрушках.

Арсений долго ненавидел своего директора, а сейчас вместо ненависти была только брезгливость. И почему-то даже с некоторой долей жалости.

Домой он ехал долго, терпеливо стоя у светофоров. У последнего поворота миновал две столкнувшиеся машины. Водители вышагивали рядом, добросовестно снимая повреждения на свои телефоны. Повреждения были небольшие, Арсений плюнул бы и отремонтировал за свой счет.

Лера не выбежала его встречать, как обычно, вышла не сразу, прислонилась боком к косяку двери.

– Что-то случилось? – насторожился Арсений.

– Даша опять отправилась на свидание с Мазуровым. С журналистом, я тебе о нем рассказывала.

– Ну и что?

– Сеня, мне ее жалко.

Арсению стало очень жалко себя. Он больше не мог слышать ни о чем, связанном с Таращенко, с Кокориным и всей этой дикой историей.

– Мне за нее страшно.

– Страшно-то почему? – не понял он. – Жалко, это я понимаю. Ты боишься, что парень использует ее в каких-то своих целях. Хотя мне эти цели, честно говоря, непонятны. Я бы предположил самое простое – молодые люди друг другу понравились. Так случается, знаешь ли.

– Ты же понимаешь, что Мазуров не мог влюбиться в Дашку с первого взгляда.

– Не понимаю. Почему он не мог влюбиться в молодую симпатичную девушку? Потому что она не писаная красавица? Так влюбляются не только в писаных красавиц.

Арсений прошел в ванную, включил воду. Мыл руки тщательно, а казалось, что они не отмываются.

– А страшно-то тебе почему? – выключив наконец воду, крикнул жене.

– Потому что ее сестру убили, – тихо ответила Лера.

Оказывается, она стояла рядом с дверью в ванную.

Жена повернулась, пошла в кухню и оттуда позвала:

– Иди! Ужин готов.

Дожидаться, когда дети улягутся, Егор не стал. Сказал Раде, что болит голова, и закрылся в кабинете, растянувшись на диване. Голова действительно болела.

Он не понимал, что происходит. Пытался сосредоточиться, проанализировать последние события, но мысли ускользали, уводили в сторону. На какие-то секунды показалось, что задремал, но провалиться в сон не удалось. Захотелось пройти в соседнюю комнату, сунуть руку в пиджак, подержать Ксанину заколку. Не рискнул.

Голоса домочадцев стихли. Он подумал, что надо наконец встать, принять душ, лечь нормально в постель, но не пошевелился.

– Егор! – тихо позвала Рада, стоя за закрытой дверью.

– Иди сюда! – так же тихо позвал он.

Рассказать ей правду?

Рассказать кому-то хотелось до смерти. Он не умел один справляться с трудностями. Ему было необходимо с кем-то посоветоваться. С кем-то очень близким, который поймет, бросится ему помогать. Сначала это были родители, потом тесть. Потом Ксана.

– Что с тобой? – Рада села рядом, он подвинулся, освобождая ей место.

– Голова болит.

– Давай померяем давление.

– Не хочу.

– У тебя неприятности?

– Все нормально. – Он погладил ее по руке.

– Ужинать будешь?

– Не хочется.

Верхний свет он не зажег, горела только лампа на письменном столе. Лампа была итальянская, очень дорогая. Егор долго любовался ею, когда Рада ее купила.