Россия в эпоху постправды. Здравый смысл против информационного шума - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Мовчан cтр.№ 23

Легко увидеть, что альянс третьего и четвертого пиратов приводит к такому же результату. При свержении капитана они не получают ничего, поэтому они поддержат капитана, получив от него по 1 монете (98; 0; 1; 1; 0). Поскольку третий пират не увеличивает своего дохода по сравнению с вариантом без альянсов, он может пойти на него только в страхе, что четвертый пират вступит в альянс с пятым. Но есть же еще вариант альянса третьего и пятого пиратов (кстати, с тем же результатом — члены альянса получают по единице от капитана). Поэтому, если у пиратов есть время для обсуждения, третий, четвертый и пятый пират будут мучительно пытаться попасть в альянс, исключив из него «не себя». Кому повезет — никто не знает, но факт остается фактом: пираты «нижнего уровня» будут бороться за альянс друг с другом, только чтобы гарантировать себе ту же 1 монету, что и в случае без альянсов. То есть пиратам все равно — заигрывать с капитаном или искать альянса друг с другом, эффект одинаковый.

Переложение задачи на современное общество дает неожиданные аналогии. Давайте вместо пиратов представим себе различные страты общества: узкий круг людей у власти вместо капитана, круг претендентов на власть вместо помощника, вместо боцмана, рулевого и матроса — соответствующие по «расстоянию» до власти классы. Задача, естественно, описывает автократическое общество с централизованным источником благосостояния (например, ресурсозависимое), в котором страты не доверяют друг другу, а вопрос власти решается большинством. Это общество многими экспертами считается демократичным (ведь кто есть власть — решает большинство), но, как видим, на практике его стабильное состояние предполагает крайнюю степень неравенства. Приход к власти претендентов (своего рода переворот, смена элиты на самом верху), согласно задаче, только усиливает неравенство. Интуитивно осознавая это, общество в подобных псевдодемократиях не любит борющуюся за власть оппозицию, а оппозиция-претенденты, понимая свои шансы, готова сотрудничать с властью «за 1 монету».

Вывод неутешительный: если в системе не заложен жесткий механизм распределения монет, не зависящий от капитана (аналог институтов в развитом обществе), то, пока монеты имеются, власть достаточно крепка, даже если забирает себе почти все. Вывод второй: нет большого смысла эту власть менять. Дело не в том, кто у власти, а в том, какой механизм распределения используется.

Вместе с тем нельзя не заметить, что ключевое условие задачи — неспособность пиратов придерживаться ранее достигнутой договоренности (или занятой позиции) в случае, если изменение обстоятельств делает ее невыгодной. Вернее, мы ничего не знаем об этой их способности или неспособности. Проблема на самом деле в том, что никто из пиратов не верит, что другие пираты обладают такой способностью, и поэтому каждый из них действует, как если бы все остальные пираты не собирались держать слово.

Если бы пираты верили друг другу и держали данное слово, то решение задачи было бы принципиально другим. В ответ на предложение капитана дать по 1 монете двум членам команды помощник сможет пообещать дать им по 2 монеты, капитан будет вынужден обещать по три и так далее. Торг дойдет до состояния (34; 0; 33; 0; 33) против (0; 34; 33; 0; 33), и капитану станет выгодно «подкупить» самого помощника — предложить, скажем, (32; 35; 33; 0; 0). Поскольку помощник уже пообещал 66 монет, он согласится на такое распределение. Понимая это, третий, четвертый и пятый пираты будут знать, что у них есть шанс один к трем получить 33 монеты, поэтому их ожидаемый доход — 11 монет. Соответственно, капитан может предложить каждому из них 11 монет, ожидая, что они разумны и примут его план (ну или хотя бы двое примут). Таким образом, капитан вынужден отдать от 33 до 68 монет в зависимости от готовности пиратов к риску и способности договориться между собой, да и распределение монет между пиратами станет существенно более ровным — значительно более похожим на распределение национального богатства в развитых странах.

Насколько детская задачка может быть источником морали, сказать сложно. Но если ей верить, капитан сохраняет контроль над 98 % добычи только в обстановке тотального недоверия в команде и неспособности ее членов договариваться и соблюдать договоренности. Капитану нужно, чтобы пираты считали друг друга злобными и нечестными: это позволяет надежно удерживать все богатство, бросая команде пару монет. Вот почему одной из существенных причин вопиющего неравенства в ресурсозависимых обществах является высокий уровень недоверия и неспособность формировать устойчивые договоренности. Сохранению низкого уровня доверия способствуют как объективные причины (прежде всего отсутствие механизмов защиты прав, таких как эффективные законы и независимый суд), так и субъективные — насаждение всеобщего недоверия и «пиратского» (основанного на силе и подлости) стиля поведения со стороны власти, озабоченной сохранением статус-кво. Власть отлично понимает, что только разделенное ненавистью и страхом общество, в котором действуют законы пиратского корабля, будет с радостью отдавать 98 монет из 100. Если принять этот тезис, многое становится понятно и в современной России: и нарочитая «бесконтрольность» силовиков в совокупности с гиперадминистрированием, как бы говорящим «никому нельзя верить»; и произвол госкомпаний, открыто и цинично нарушающих бизнес-договоренности; и насаждаемая всеми, от СМИ до президента, «тюремно-блатная» культура; и путаница законов; и репрессивная постановка задачи налоговым органам (типа плана по сбору штрафов); и «внезапные» катастрофы банков, которые шли к банкротству много лет у всех на глазах; и пошлая роскошь олигархов и чиновников, выставляемая напоказ; и тщательно культивируемые ростки конфликта между условно «русскими» и условно «кавказцами»; и стравливание народов России и Украины; и многие другие факты.

И, конечно, смена власти без смены системы и психологии общества приводит только к усилению неравенства. Кто еще сомневается в этом, посмотрите, к чему привели октябрьский переворот 1917 года, а затем революция 1991 года и распад СССР.

В своих размышлениях (и в рамках этого сборника тоже) мне часто приходится возвращаться к теме человеческого мифотворчества вообще и сотворения химер в частности — ничего не поделаешь, способность и потребность к со-творению (совместному творению) мифа и совместной вере в него явилась определяющим элементом приспособления в борьбе Homo sapiens за существование, и по сей день человек способен к коллективной активности только на основе мифа и в рамках сотворенных химер, другого способа нет. Под химерой здесь подразумевается, конечно, не гибридное фантастическое существо со стены средневекового собора; имеется в виду не существующий в объективном мире субъект, наделяемый людьми по общему согласию антропоморфными свойствами, включая волю, и предполагающий к себе антропоморфное отношение (в том числе — любовь или ненависть, подчинение или бунт, внимание или пренебрежение, ритуал выражения отношения и прочее). Химера коммуницирует с обществом через людей-посредников, избранных или присвоивших себе такое право — важно, чтобы общество признало такое присвоение по тем или иным причинам. Человечество создало множество подобных химер: боги, предки, юридические лица, футбольные клубы только самые известные и распространенные из них.