– Да уймись ты, маленькая чертовка!
Краем глаза Эви заметила мальчика, который вышел из конюшни и в нерешительности застыл, наблюдая за сценой, разыгравшейся в переулке.
– Позови Кэма! – закричала она, но ее крик заглушила мясистая ладонь Перегрина, зажавшая ее рот и нос. Эви впилась в нее зубами, и он отдернул руку с разъяренным рычанием. – Кэм! – снова крикнула она, прежде чем он заставил ее замолчать звучной оплеухой.
Перегрин толкнул ее к дяде Бруку.
– Посади ее в карету, – приказал он, доставая из кармана сюртука платок, чтобы перевязать окровавленную руку.
Когда Брук подтащил ее к карете, Эви удалось извернуться и нанести ему скользящий удар по горлу. Он на мгновение задохнулся и выпустил ее. Но она тут же оказалась в огромных лапах Перегрина, который стукнул ее о стенку кареты. От удара о жесткую лакированную поверхность в глазах Эви вспыхнули искры, а голову пронзила острая боль. Оглушенная, она могла лишь слабо сопротивляться, когда ее засунули в экипаж.
К ее изумлению, внутри сидел кузен Юстас, толстый и бледный, похожий на новорожденного кита, каким-то чудом оказавшегося на сиденье кареты. Он прижал ее к своему рыхлому, дурно пахнущему телу, обхватив за шею согнутой в локте рукой.
– Попалась, – пробормотал он, пыхтя от усилий. – Вот сучка – чуть не нарушила обещание выйти за меня замуж. Но мои родители сказали, что я получу твое состояние, чего бы это ни стоило.
– Я уже замужем, – прохрипела Эви, сдавленная грудой человеческой плоти, окружавшей ее со всех сторон, словно она оказалась в чреве какого-то подводного чудовища.
– Ерунда. Мы собираемся аннулировать твой брак. Так что, как видишь, твоя попытка сорвать наши планы провалилась. – В его голосе зазвучали капризные нотки, как у испорченного мальчишки, когда он продолжил: – Лучше тебе не раздражать меня, кузина. Отец сказал, что после свадьбы я смогу делать с тобой что пожелаю. Как тебе понравится, если я запру тебя в кладовку на неделю?
Эви не хватало воздуха, чтобы ответить. Толстые руки Юстаса буквально вдавливали ее в тестообразную массу его груди и живота. Со слезами боли на глазах она отчаянно цеплялась за его локоть, пытаясь ослабить железную хватку на своем горле.
Сквозь звон в ушах она различила новые звуки, доносившиеся снаружи: крики и брань. Внезапно дверца кареты распахнулась, и кто-то ввалился внутрь. Эви изогнулась, чтобы посмотреть, кто это. Остаток воздуха вырвался из ее груди вместе с рыданием, когда она увидела знакомый блеск темно-золотистых волос.
Такого Себастьяна она никогда раньше не видела – не высокомерного и хладнокровного, как обычно, а охваченного неистовой яростью. Под убийственным взглядом его светлых глаз Юстас нервно заерзал.
– Отпусти ее, недоносок, – произнес Себастьян хриплым от ярости голосом. – Или я разорву тебя на части.
Юстас, видимо, сообразил, что Себастьяну не терпится исполнить свою угрозу, и убрал руку, сдавливавшую горло Эви. Она отчаянно втянула в грудь воздух и рванулась к Себастьяну. Он поймал ее и заключил в объятия.
– Успокойся, дорогая. Теперь ты в безопасности, – нежно произнес он, но она ощутила гневную дрожь, пробегавшую по его телу.
Повернувшись к Юстасу, забившемуся всей своей желеобразной массой в дальний угол кареты, Себастьян вперил в него жесткий взгляд.
– Если ты еще попадешься мне на глаза, – процедил он, – не важно, при каких обстоятельствах, я тебя убью. Ни закон, ни люди, ни сам Бог не смогут воспрепятствовать этому. Так что, если ты дорожишь своей жизнью, держись от меня подальше.
Оставив дрожащего от страха Юстаса, Себастьян вытащил Эви из кареты. Все еще хватая ртом воздух, она настороженно огляделась. Похоже, Кэма все-таки известили о шумной схватке внизу, и теперь он был занят тем, что разбирался с ее дядями. Брук валялся на земле, а Перегрин, видимо, приходил в себя от полученного удара, пятясь назад с ошарашенным выражением на мясистой физиономии.
Покачнувшись, когда ее ноги коснулись земли, Эви уткнулась лицом в твердое плечо мужа. Себастьян буквально кипел от ярости. Холодный воздух, смешиваясь с его горячим дыханием, превращался в пар. Он подверг ее быстрому, но придирчивому осмотру, пройдясь руками по ее телу.
– Ты не пострадала? – мягко спросил он. – Взгляни на меня, дорогая. – Эви подняла голову, встретив его испытующий взгляд. – Милая... они не причинили тебе вреда?
– Н-нет, – отозвалась Эви, все еще ощущая головокружение. – Дядя Перегрин... – прошептала она, – очень сильный...
– Я займусь им, – заверил ее Себастьян и окликнул Кэма: – Роган! Иди сюда, забери ее.
Молодой человек моментально оказался рядом и обратился к Эви со словами, произнесенными на чужом языке, но его мягкие интонации успокоили ее.
Она помедлила, прежде чем последовать за ним, бросив встревоженный взгляд на Себастьяна.
– Не волнуйся, – уронил тот, даже не взглянув на нее. Его ледяные глаза были прикованы к грузной фигуре Перегрина. – Уходи.
Прикусив губу, Эви взяла Кэма под руку и позволила увести себя в сторону.
– Как мило, что вы решили нанести нам визит, дядюшка, – ядовито произнес. Себастьян. – Пришли поздравить нас, полагаю?
– Я пришел забрать свою племянницу! – прорычал Перегрин. – Она обещана моему сыну. Ваша свадьба незаконна!
– Она принадлежит мне, – отрывисто бросил Себастьян. – Наверняка вы не настолько тупы, чтобы рассчитывать, будто я безропотно отпущу ее.
– Я потребую аннулирования брака, – заверил его Перегрин.
– Это возможно только в том случае, если брак не подтвержден. Уверяю вас, это не так.
– У нас есть врач, который обещал засвидетельствовать, что ее девственность не тронута.
– Черта с два, – отозвался Себастьян с холодной любезностью. – Вы хоть представляете, как это отразится на мне? Я слишком усердно трудился, чтобы заработать свою репутацию. И будь я проклят, если допущу, чтобы подозрение в импотенции запятнало ее. – Он стянул с плеч сюртук и бросил его Кэму, который ловко его поймал, не сводя убийственного взгляда со злобной физиономии Перегрина. – Вам не приходило в голову, что она уже могла забеременеть?
– Если даже так, это можно исправить.
Хотя Эви не совсем понимала, что имел в виду ее дядя, она почувствовала угрозу и отпрянула, оказавшись в крепких объятиях Кэма. В его золотистых глазах, устремленных на Перегрина, мелькнула несвойственная ему ненависть.
– Не бойся, милая, – шепнул он.
От слов Перегрина лицо Себастьяна вспыхнуло, а глаза засверкали, как осколки стекла.
– Очаровательно, – протянул он. – Я скорее убью ее собственными руками, чем отдам вам.
Потеряв остатки самообладания, Перегрин бросился на него.