Тени возвращаются - читать онлайн книгу. Автор: Линн Флевеллинг cтр.№ 22

И здесь всё ещё сохраняется рабство. Алек опустил взгляд на клеймо, выжженное на его руке, пробуя представить что ждет его впереди.

В порт они вошли далеко за полдень, и Алек сразу почувствовал себя нехорошо. Он убеждал себя, что это лишь из-за качки судна, вставшего на якорь, но сердце было трудно обмануть. Он поел, чтобы окончательно не потерять силы. Ему было нужно выждать момент и при первой же возможности попытаться вырваться на свободу. Он понятия не имел, как собирается избавляться от оков, но решил не волноваться об этом прежде, чем окажется на воле. И это лишь доказывало всю призрачность его надежд. Три крепких моряка зенгати пришли за ним. Они связали его ноги веревкой и вынесли его из каюты, взвалив себе на плечи, как скатанный ковер. Корабль был большим и очень длинным, кишел суетящимися матросами и вооруженными людьми. Никто даже не глянул на него, пока его проносили мимо. Теперь Алек мог видеть, что и на берегу полным-полно народу. На выходе было некое подобие поста, и он, дико озираясь, осознал всю бесполезность своих надежд на бегство. На первый взгляд Рига ничем не отличалась от любого другого портового города. Тени становились длиннее, вдоль улиц вспыхивали фонари. Громады складов выстроились вдоль берега, а между ними он увидел и сам город, раскинувшийся на всё пространство, куда только хватало глаз. Кроме того, вдали белели холмы, испещренные клочками темной зелени. Это было похоже на Гедрe.

На палубе откинулся люк, и из него появилась толпа грязных голых людей. Вонь от них была настолько ужасной, что Алека вырвало прямо сквозь пластины его железной узды. Несчастные рабы шатались, скованные тяжелыми цепями, и Алек увидел, как двое матросов за руки и за ноги выволокли ещё одного. И хотя тот был грязнее, чем все остальные несчастные, ещё более в изнурен и весь в крови, Алек сразу узнал его!

— Се. егил! — закричал он, пытаясь вырваться из рук своих тюремщиков, проклиная кляп, мешавший ему кричать: — Се. егил! Се. егил!

Поначалу он испугался, что Серегил мертв. Даже под слоем грязи была заметна его мертвенная бледность, а глаза глубоко запали в темные в кровоподтёках глазницы. Но когда моряки тащили его по палубе, Алек увидел, что он слегка зашевелился. Железные браслеты, сковывавшие его руки и ноги, были слишком тяжелы для него. Насколько Алек мог видеть, он едва волочил ноги, и из-под полуопущенных век виднелись лишь белки глаз. Алек никогда ещё не видел своего тали в таком ужасном состоянии. Но он жив, и он — здесь! Прежде, чем он смог узнать ещё хоть что-то о состоянии Серегила, тюремщики Алека подняли его на плечи и потащили вниз, к проходу. И хотя он оставался всё так же беспомощным, теперь в нём ожила надежда. Последнее, что он увидел, пока палуба не осталась далеко наверху, было то, что раб ауренфейе, имени которого он так и не узнал, опустился на колени возле Серегила.

— Помоги ему, пожалуйста! — тихо попросил Алек, пока его тащили на берег.

* * *

Алек?

Серегил едва понимал, что происходит, когда всё вокруг вдруг пришло в движение. Его вынесли на солнечный свет — слишком яркий даже для его закрытых глаз. Свежий холодный ветер сменил эту вонь, которая, казалось, будет длиться вечно. Или это был новый сон? И голос Алека, зовущий его, тоже приснился?

Оставаться тут оказалось слишком больно, и он позволил себе вновь провалиться в благодатную темноту. Сознание снова играло с ним злые шутки, и он не был уверен, сон ли то всё ещё или наяву слышатся эти голоса, пробивающиеся откуда-то издалека.

— Я сказал держать его под стражей, а не убивать!

Серегилу был почему-то знаком этот голос.

— Но мы подумали, что…

Он вряд ли осознавал, на каком языке велся разговор; было лишь ясно, что он всё понимает.

— Бестолку! Он умирает!

Кто умирает? Только не я, друг! Только не сейчас, пока ещё…

Тюремщики Алека понесли его вниз по длинному каменному причалу к рыночной площади. Если у него и были какие-то сомнения относительно здешнего рабства, то теперь они развеялись. Он видел железные клетки, набитые голыми мужчинами, женщинами и детьми, а также высокий помост, где, прикованные к столбам, были выставлены несчастные на обзор толпы.

— Спаси меня, создатель, — прошептал Алек.

Моряки покрепче ухватили его и потащили по мощёной улице между складами.

Холодный воздух был сух и полон пыли. Улица кишела людьми даже в этот час, и впервые за всё время он так страдал от своей наготы. Старухи и молодые девчонки смеялись и показывали на него пальцами, окликая на своём языке. Познания Алека в пленимарском были далеки от совершенства, но и тон их насмешек было понятен. Все еще подверженный воспитанной с детства скромности северянина, несмотря на долгое знакомство с Серегилом, он буквально сгорал со стыда. И кажется, худшее ещё впереди. Они приближались к ещё одному району торговли, и скоро оказались среди характерных огороженных загонов. На одном из помостов была выставлена светловолосая молодая женщина, руки которой были связаны сзади, чтобы не давать ей прикрывать себя. Их глаза встретились на мгновение: они поняли муки друг друга. В следующем загоне стояли, плача и цепляясь друг за друга, два маленьких мальчика, в то время, как торговец увещевал толпу. Слепой скрипач, стоявший на углу улицы, наигрывал радостную джигу.

Внезапный поворот улицы избавил Алека от остальных достопримечательностей, но и того, что он увидел, было предостаточно. Со слезами ярости, застилающими его взор, он стал кричать и биться, не в силах держать себя в руках, и тюремщики поспешили поскорее внести его в длинное, низкое здание. Изнутри оно напоминало сарай с длинными рядами клеток, похожих на камеры. Его поместили в одну из них, бережно опустив на взбитую соломенную подстилку и захлопнув за ним железные двери. Здесь было очень светло. Алек приподнялся на руках и осмотрелся. Стены его небольшой камеры были сделаны из массивных досок, открытых взорам лишь впереди. Насколько он понял, в большинстве клеток было по одному или более пленников. Все еще скованный своими наручниками и со спутанными ногами, он отполз в дальний угол клетки и зарылся в солому, насколько это было возможно. Его сердце бешено колотилось, кровь гулко стучала в висках, а он боролся с новыми приступами паники. У него не было ничего под рукой, и кругом были люди, разговаривавшие или громко торговавшиеся на языке, которого он не понимал. Как он жалел сейчас, что не позволил Серегилу обучить его пленимарскому! После их прошлых злоключений он не хотел и слышать ни об этой стране, ни о ее языке. Теперь он корил себя за своё упрямство. Сколько времени пройдёт прежде, чем кто-нибудь вытащит его самого из этой клетки и выставит на обозрение? И как понять, что происходит вокруг?

Этот сарай для рабов был очень оживлённым местом, мало чем отличаясь от лошадиного рынка. Разношерстная толпа прогуливалась туда-сюда вдоль линии клеток, смеясь и болтая, осматривая выставленный на продажу товар. Многие останавливались возле клетки Алека, но пока никто не трогал его. Было много зенгати, в их испачканных солью ботинках и полосатых туниках. Большинство, однако, походили на представителей знати или торговцев, одетых на скаланский манер. Алек внимательно присматривался к ним. Кроме Принца Мардуса и его некроманта, единственными пленимарцами с кем он раньше имел дело, были их матросы, и те в основном были грубы и твердолобы. По сравнению с ними, эти люди были похожи на обычную рыночную толпу, если бы не товар, которыми здесь торговали. Красиво одетая молодая женщина, окруженная толпой слуг и приятелей, задержалась, чтобы получше рассмотреть его. Вырез её платья был менее глубок, чем того требовала скаланская мода, но в её зачесанных вверх волосах блестели роскошные перья и драгоценности. Ее лицо было покрыто чем-то вроде белой пудры, а губы выкрашены в темно-красный цвет. Эта неестественная броскость, а также оценивающий взгляд ее жестких темных глаз, заставил Алека занервничать. Она указала на него, затем направилась дальше, бросив через плечо какое-то замечание, заставившее её компаньонов тоже засмеяться и показывать на него пальцами. Алек догадался, что это, должно быть и есть одна из тех куртизанок, о которых упоминал фейе. Он мало что знал о добропорядочных пленимарских женщинах, но слышал, что обычно они сидят дома под бдительным присмотром. Будь я проклят, если закончу свои дни игрушкой какой-то шлюхи!