Разум  - читать онлайн книгу. Автор: Дэниэл Дж. Сигел cтр.№ 65

В тот момент я подумал, что далай-лама создает межличностную интеграцию. Он проявил уважение к дифференцированным сущностям этих людей, а затем соединился с ними, взявшись за руки и с любовью посмотрев им в глаза. (Не уверен, что охранники согласятся с моей интерпретацией — они, скорее всего, чувствовали испуг и поражение.) Я стоял позади, впитывая этот застывший момент. Но именно в этом суть нашей главы: может быть, во времени нет ничего, кроме «настоящего», — и тот момент был мгновением встречи, интеграции, освещающим вневременную реальность нашей жизни.

На той неделе в Вашингтоне я побывал еще на двух мероприятиях, где выступал далай-лама. В Институте разума и жизни мне представилась возможность услышать много ученых, представляющих Его Святейшеству Далай-ламе (часто для удобства его имя сокращают до аббревиатуры ЕСДЛ) свои научные открытия, касающиеся медитации и ее влияния на мозг. Позже я участвовал в масштабном ежегодном съезде по нейронауке — было более 30 000 специалистов, и еще около 10 000 смотрели его на расстоянии. Люди более двух часов стояли в очереди, чтобы попасть в громадный конференц-центр и лично услышать обращение Его Святейшества к этой престижной группе. Меня поразил один факт. Рядом с залом находилось много помещений, где можно было в прямом эфире смотреть видеотрансляцию: экран показывал всю сцену, поэтому присутствие было почти полным, хотя и в двух измерениях. Я решил наблюдать за выступлением там, потому что буквально три дня назад видел этого человека вблизи и не хотел упускать другие превосходные презентации на этом революционном мероприятии. Однако по какой-то причине все очень хотели физически быть с далай-ламой в одном зале. Было поразительно, что эти ученые мужи выстраивались в очередь. В чем дело? Этот наблюдаемый феномен в кулуарах конференции и даже сам факт приглашения далай-ламы — символа сострадания и созерцания — казалось, отражал некий сдвиг в культурном разуме. Скорее всего, конечно, это было простое любопытство и стремление увидеть знаменитость. Но, возможно, имело место нечто большее, чем желание поглазеть на звезду. Не является ли это отражением глубокого томления по чему-то непонятному, которое воплощает и выражает Его Святейшество?

Возникает нечто коллективное, причем не только восхищение знаменитостью. Это впечатление подкрепляется растущим интересом к социальному и эмоциональному обучению в школах, к осознанности в образовании и вообще в мире, а также тем, что журнал Time — очень подходящее название — опубликовал в 2014 году передовицу, озаглавленную «Осознанная революция». Похоже, в коллективном психическом процессе — от корпораций до учебных заведений и от залов заседаний до обычных гостиных — возник интерес к поискам способов усилить и, может быть, объединить отдельные разумы, соединить культуры, области человеческих устремлений.

На том мероприятии я участвовал в официальных презентациях, одну из которых провела нейрофизиолог Сара Лазар: выступление было посвящено ее новым открытиям в области изменения структуры головного мозга при медитации внимательного осознавания. В Ether Dome, где я в том же году читал лекцию, мне шепнули, что Лазар и ее коллеги вскоре выпустят статью о том, что у людей, десятилетиями занимавшихся медитацией внимательного осознавания, утолщаются интегративные области. Где именно? В тех зонах, которые соединяют разделенные области, например, гиппокамп и префронтальную кору, включая островок головного мозга. Более поздние исследования показали, что благодаря медитации внимательного осознавания растет мозолистое тело, соединяющее левое и правое полушария. Эти исследования можно резюмировать так: тренировка осознанной внимательности интегрирует мозг.

Я попросил интернов найти разновидность саморегуляции, которая не зависит от интеграции в головном мозге. Они не смогли. Регуляция внимания, аффекта или эмоций, мыслей, импульсов, поведения и отношений — все это зависит от связи дифференцированных областей мозга. Теперь можно утверждать, что тренировка внимательного осознавания с большой вероятностью усиливает саморегуляцию, стимулируя нейрональную интеграцию.

На том же съезде по нейронауке в Вашингтоне я посетил и стендовые доклады — можно было просто подойти к постеру, пробежать глазами работу и задать ученому вопрос. Остановившись у одного такого плаката, посвященного медитации внимательного осознавания, я спросил молодого исследователя о полученных им данных, и у нас завязалась беседа. Когда я сказал, что меня интересует вероятная связь между медитацией внимательного осознавания и привязанностью, он возразил, что я плохо представляю, о чем говорю. Я признался, что действительно никогда не медитировал и вскоре собираюсь поучаствовать в научно обоснованном недельном безмолвном ретрите по медитации внимательного осознавания. «Нет, я не об этом, — сказал ученый. — Я имею в виду сами концепции. Они неверны. Цель буддийской философии и практики — избавиться от привязанностей». «Что?» «Именно так: избавиться от привязанностей», — повторил он.

Я пригласил этого исследователя и одного из его учеников на обед, и мы разобрались в вопросе, опираясь на его образование и исследования, — у меня не было научной подготовки в области буддийской мысли. «Буддийская философия, — сказал он, — в широком смысле подразумевает, что источником страданий оказывается попытка избежать вещей или привязанности к ним. Если избавиться от такого отвращения или привязанности, страдания отступят. В этом цель медитации осознанности: глубоко принять то, что есть, в том числе преходящность всего сущего».

«Чудесно», — подумал я, не имея глубоких познаний в буддийской философии и медитации. «Однако, — ответил я ему, — я имел в виду не привязанность к вещам, а любовь. Любящие отношения включают в головном мозге систему привязанности, которую имеем мы, млекопитающие, и которую разделяют все люди». Мой собеседник не имел представления о вопросах привязанности с точки зрения науки об отношениях, поэтому можете догадаться, какой оживленной вышла беседа. Его аспирант с изумлением наблюдал за этой встречей двух разумов, двух путей знания. В итоге к решению мы так и не пришли, но у меня осталось глубокое чувство восхищения — мы строили мосты, соединяли разные области знания, науки, медитации, повседневной жизни.

Я все-таки прошел недельный ретрит тихой медитации внимательного осознавания. Со мной были около сотни ученых, и я бы с огромным удовольствием с ними пообщался, но мы все должны были хранить «благородное молчание»: не просто не разговаривать, но даже избегать зрительного контакта и других форм невербальной коммуникации. Я думал, что сойду с ума, но на самом деле обрел свой разум. После нескольких дней благородного молчания оказалось, что под наслоениями занятости, забот о внешнем мире и чужих потребностях есть глубинное чувство умиротворения и ясности. Оно-то и проявилось в результате. Я был удивлен существованием этого внутреннего святилища и огорчен, что оно как будто ускользнуло, как только мы прервали безмолвие и вернулись в мир научных дискуссий и социальной жизни.

Когда я освоил разработанную Джоном Кабат-Зинном методику снятия стресса на основе осознанной внимательности, а затем преподавал вместе с ним, Дианой Акерман и светлой памяти Джоном О’Донохью на нашей конференции Mind and Moment, меня наполнили идеи и вопросы. Тогда же мне предложили поработать в летней лаборатории Исследовательского института разума и жизни, и я с Сарой Лазар посещал стендовые доклады, задумываясь, как медитация осознанной внимательности влияет на мозг, разум и отношения.