Разум  - читать онлайн книгу. Автор: Дэниэл Дж. Сигел cтр.№ 58

Держа за руку десятилетнего сына и пятилетнюю дочь, я медленно шел по площади Святого Петра. Был ветреный декабрьский день, вокруг кружило много голубей. Сын взглянул на меня и попросил объяснить: почему люди верят в такое множество противоречащих друг другу вещей? Почему древние римляне выстроили Пантеон, чтобы поклоняться своим многочисленным богам, евреи придерживаются собственного учения, а христиане, верующие в нечто иное, построили этот огромный Ватикан? Поскольку не могут быть правы все сразу, почему люди настолько убеждены, что именно их история верная? Где истина? Дочка внимательно слушала брата, а затем они оба посмотрели на меня, ожидая ответа.

Никогда не забуду этот момент. Я задумался. Меня воспитывали в духе человечности, уважения к праву каждого искать свою правду. Учитывая подход межличностной нейробиологии к интеграции, в разделении культур, религиозных верований и этнических идентичностей, уважении этих различий и стимулировании сострадательных связей есть смысл. Это создает интегрированный мир сострадания, в котором люди могут процветать не только вопреки, но и благодаря различиям. Интеграцию можно представить как источник доброты и сострадания. В интегрированном, процветающем мире эти два человеческих качества будут признаками благополучия. Именно это я и попытался сказать детям.

Сын спросил, зачем людям нужны разные верования. Зачем религия? И все-таки, какая религия «правильная»?

Я снова замолчал, продолжая нашу прогулку по площади Святого Петра, рассматривая статуи апостолов на огромном соборе, куда мы вчера поднимались по лестнице. Мы думали, где будем завтра, через неделю, месяц, год и десятилетие. А затем я нашел ответ.

Я сказал, что в ходе эволюции мозг человека получил возможность составлять карту того, что мы называем временем; представлять, что принесет будущее; вспоминать прошлое. После этого произошло нечто важное: мы стали способны осознать, что жизнь не длится вечно и все умирают. Как социальные существа, мы делимся историями, в которых пытаемся постичь суть мира. Как понять смысл жизни, если жизнь конечна? Все мировые религии тем или иным образом пытаются ответить на этот вопрос. Почему мы здесь? Какова цель жизни? В чем ее причина? Что происходит после смерти?

Сын с дочерью смотрели на меня, а затем мы молча продолжили прогулку по площади. Голуби взлетали у нас из-под ног, вокруг были люди, а мраморные апостолы смотрели вниз.

Примерно через год мой уже одиннадцатилетний сын снова задал вопрос. «Папа, — начал он. — Раз мы все когда-нибудь умрем и если знаем, что смерть неизбежна, зачем что-то делать?» Я посмотрел на детское лицо, наполненное невинностью и тревогой. Что ответить? Смысл жизни проявится в его путешествии и открытиях. С радостью расскажу, что имеет значение для меня, если он когда-нибудь захочет, но найти собственный путь к цели, ответить на вопрос, почему мы здесь, он может только самостоятельно.

Сын посмотрел с пониманием, а потом сказал: «Хорошо, папа. Если мы все умрем, и знаем, что умрем, мне все равно надо делать домашнюю работу?»

В первой половине десятилетия я раздумывал над вопросом «почему» не только с семьей, но и с друзьями, и коллегами по науке и клинической практике. После того как моя первая научная книга была встречена положительно, и после выхода первой книги о воспитании я почувствовал себя свободнее, и мой сомневающийся разум начал понимать, что в этих идеях и таком подходе может быть зерно истины и, наверное, даже что-то полезное.

Местные клиницисты просили меня создать группу по обучению применения идей межличностной нейробиологии в психотерапии. Вскоре из одной группы выросло целых семь, и я обнаружил, что вместо частной психотерапевтической практики, где я более десяти лет применял эти подходы, я перехожу к обучению других специалистов пониманию разума и культивированию интеграции не только в своей жизни, но и у клиентов и пациентов.

Некоторые участники учебных групп были новичками, молодыми психотерапевтами, которые только входили в область психического здоровья, однако большинство составляли профессионалы, зачастую старше и гораздо опытнее меня. Я был заинтригован, что мой материал показался им интересным. Шли месяцы, потом годы, я обучал все больше и больше психотерапевтов, и постепенно они начали сообщать, что применение рамок интеграции в качестве важнейшей, ключевой основы здоровья преобразило их работу. Их пациенты были в состоянии измениться и достичь новых уровней благополучия, если целью была интеграция.

Видеть разум за пределами одних только описаний психической деятельности, например, чувств и мыслей; рассматривать его не просто как мозговую активность, а как самоорганизующийся, воплощенный в теле и погруженный в отношения процесс, оказалось полезно в клинической практике. Какой бы ни была подготовка психотерапевтов — от конкретных когнитивно-поведенческих подходов до телесно ориентированных, от нарративной психотерапии до психоанализа, — эти отважные люди стали неформальным авангардом открытого пилотного исследования, призванного проверить, работает ли интеграция.

Одновременно мне стало поступать больше приглашений преподавать за пределами Лос-Анджелеса. Я посещал другие штаты и континенты, чтобы учить специалистов по психическому здоровью. Меня поражало, что, куда бы я ни направился, от Азии до Австралии, от Африки до Европы, очень немногие специалисты и ученые когда-либо слышали определение разума, — мы с вами говорили об этом.

Этот период породил во мне множество вопросов. Точны ли эти идеи? Можно ли дать определение разуму, чтобы как минимум начать дискуссию? Будет ли взгляд на интеграцию, как основу здоровья, полезен кому-то еще, кроме моих пациентов? На местном, национальном и международном уровнях отзывы участников семинаров явно свидетельствовали, что такой подход не просто имеет смысл, но и вполне применим, чтобы уменьшить страдания и направить людей к благополучию и более осмысленной жизни.

Страдает ли человек от нарушения, вызванного опытом, например, посттравматического стресса, или от не связанного с опытом состояния, например, биполярного расстройства или шизофрении, фундаментальный механизм в мозге один и тот же: это нарушение интеграции.

Для оценки не нужно подбирать пациенту категорию в психиатрическом справочнике DSM — это может ограничить наше восприятие его личности и, следовательно, потенциала. Правильнее рассмотреть хаос и скованность в его жизни как следствие нарушенной интеграции. Интеграция проявляется в моменты гармонии с потоком FACES — гибким, адаптивным, связным, энергичным и стабильным.

Первым делом надо перестать искать патологии и категории. Нас на планете семь миллиардов, а значит и столько же способов существования. Кроме того, каждый, независимо от культуры и истории, остается человеком, а значит, разум возникает как поток энергии и информации внутри нас и между нами. Ощущение этого потока, как хаотичного и скованного (вне интеграции) или гармоничного (с интеграцией), становится вопросом оценки, получения открытой картины того, что происходит в жизни человека.

Описанные выше девять сфер интеграции стали очевидными, когда месяцы и годы применения такой психотерапии перетекли в десятилетия. Многие специалисты требовали регулярного проведения мастер-класса, чтобы больше узнать о видении разума — майндсайт-подходе, имеющем в основе согласованный взгляд на межличностную нейробиологию. Сомневающийся мозг часто побуждал меня прекратить преподавание. Одно дело, говорил мой внутренний критик, соединяться с пациентами и тесно с ними работать. Им в основном становилось лучше, а это достаточное свидетельство в пользу того, что следует продолжать частным образом помогать людям способами, основанными на интеграции. Но не лучше ли оставить это при себе, как я поступал годами?