Имитируя визг  - читать онлайн книгу. Автор: Маргарита Малинина cтр.№ 66

Для начала я легла. Это чтобы было проще как-то слиться с ними, что ли. Но пол был неудобным местом для лежания, и я поднялась обратно на ноги.

— Юля… — еле дыша, со всей возможной мольбой в голосе произнесла Катя.

— Сейчас-сейчас, — заверила я и продолжила думать, как бы к ним подобраться.

Мужик просительным тоном повторил, что всем нам жизненно необходимо сдаться, иначе они откроют огонь на поражение или что-то еще в этом же духе. Чего он вообще от меня хочет?

— Пошел на фиг! — крикнула я ему в намеченное рабочими окошко без рам и стекол и, отбросив куда подальше всю интеллигентность, с полоумными воплями, сев на врага, принялась царапать замазанное килограммом тонального крема красивое голливудоподобное личико своим ненаглядным ключом от квартиры: — А-а-йа-йо-о-ы!!

Похоже, Пронина боялась непонятных слов, потому как, запищав что-то нечленораздельное, выронила нож и схватилась за лицо, не забывая при этом дергаться как в брейк-дансе.

Мужик, чуть не плача, объявил в рупор, что здание окружено и если мы сейчас же не сдадимся, то кто-то куда-то вломится и кого-то захватит. Не знаю, я не поняла. Видимо, потому что продолжала скакать на Лидке и царапать ей лицо.

— Молодец! — похвалила меня подруга и вылезла из-под нас.

Но не все коту масленица: Семенова наконец поймала мою руку и ловко перекинула через себя, вследствие чего я снова поприветствовала макушкой пол. Далее Катя и Лида синхронно кинулись к выроненному преступницей ножу, но в следующую секунду со стороны лестницы донесся шум, а еще через мгновение пред нами предстала сотня из ларца одинаковых с лица омоновцев с АК, перевешенными через плечо.

— Ладно, уговорили, — подняла я руки кверху, все еще лежа на полу.

— Может быть, вы хотите что-нибудь сказать в свое оправдание? — гневался Борис Николаевич в своем кабинете. Наши близкие родственники, прибывшие по звонку все того же Акунинского, были бессовестно выпровожены в коридор.

Катерина с независимым видом традиционно вступила в спор:

— А в чем вы, собственно, нас обвиняете? Давайте абстрагируемся от того, что вы за нас очень переживали, так как сильно нас успели полюбить. — Старший друг порозовел от смущения и все же умолк, предоставив Кате слово. — Итак, две девчонки сели в машину. Не как в тот раз, в такси, хотя и тот раз был вполне оправданным поступком, но сегодня мы сели в машину к подруге. То есть для нее, — кивок в мою сторону, — она подруга, которую, к тому же знают с первого класса, а для меня она просто знакомая девчонка, удачно вышедшая замуж и сумевшая таким путем приобрести автомобиль. У меня болела нога, да и сейчас, знаете ли, болит нещадно, а от травмпункта пиликать до дома очень долго, поэтому я, так уж и быть, позволила себя подбросить. Вот и все, что случилось. А вина во всем этом только ваша! — Бориску-на-царство широко открыл рот, чтобы начать возмущаться, но Катя рукой его остановила, дескать, я еще не закончила. — Мы указали вам на эту Пронину как на объект для пристального внимания, просто вместо знака «минус» поставили «плюс». Думали, жертва, оказалось наоборот. Только если бы вы прислушались к нашей интуиции хоть раз и поставили бы слежку, не пришлось бы мне, хромающей и напуганной, уловив момент и сорвав маску с маньячки, бежать от нее со всех хромающих, повторюсь, ног и прятаться по этажам, чтобы позвонить вам. А если бы она не дала мне позвонить, что бы было, а?!

Акунинский, разъяренный и недовольный, давно отработанным движением руки полез в карман пиджака за платочком (я в тот момент с любопытством прикидывала, какой же расцветки будет спасительный кусочек батиста на этот раз), и тут его ждал облом: платка в кармане не оказалось. Таких удивленных глаз у следователя по особо важным я еще ни разу не наблюдала. Он так и застыл, не зная, что и делать, я же стала ожидать прихода к нему сердечного приступа. Действительно, где же платок? Бросив беглый ищущий взгляд на поверхность стола, узрела там что-то квадратное и ярко-оранжевое в белый цветочек, поднявшись, схватила его и сама протерла лысину любимому дяде Борису.

— Спасибо, — тихо отозвался он, перехватил из моих рук платочек и сунул на законное место, в карман. Затем перекинулся на сидевшую пред его ликом с гордо выпрямленной спиной Катерину Михайловну. — Ты очень хорошо рассуждаешь. Сидишь тут с высоко поднятой балдой, — Катя нахмурилась и подняла балду, пардон, голову еще выше, так, что ее глаза устремились на одинокий карниз над окном, не имевший ни штор, ни тюля. — И корчишь из себя пуп земли, — тем временем говорил Акунинский. — Ну кто мне выделит людей для слежки за чьей-то там подругой лишь из-за того, что она похожа на двух жертв маньяка? Сколько их таких, похожих-то? Послушай, может, я и садист, и изверг, и лысый хрен, — сказал он с нажимом, из чего следовало, что слова эти были произнесены неспроста, а были процитированы, — и шило у меня… в каком-то месте, не знаю, ты не успела сказать, но я, как ни странно, хочу вам только добра, и если б вы сами послушались меня хоть раз, то не пришлось бы вам просить меня о наблюдении за похожей на жертвы подругой, потому как об этих жертвах, как и о самих преступниках, вы знали бы лишь понаслышке, и жили бы как нормальные, человеческие люди!

Я ухмыльнулась, но, заметив суровый взгляд Акунинского, тут же подавила улыбку. Это надо так сказать — «человеческие люди»? Куда там Паше с его Перу-беру.

При словах «изверг», «садист» и «шило в каком-то месте» Любимова заметно покраснела и, лишившись своего гордо-независимого имиджа, цвет лица больше не меняла, очевидно, думая над тем, что с жучками будет теперь обращаться крайне осторожно. По всему выходило, что «дядей в фургончике у подъезда Юли Образцовой» являлся сам следователь.

— Борис Николаевич, — напомнила я о себе, — а кого убила Лида? — С тех пор, как Пронина ударила меня в висок ногой, я много раз задавалась этим вопросом и кое до чего додумалась. Мне хотелось проверить свои догадки.

Следователь смерил меня осуждающим взглядом из-под хмурых бровей, затем подобрел:

— Прощаю тебе любопытство, не каждый может похвастать, что десять лет учился вместе с будущей серийной убийцей. — На самом-то деле причина доброты Бориса заключалась в благодарности за то, что я нашла платок, и теперь он возмещал мне долг. — На счету Семеновой Лидии Ивановны Орловская А.М., Антонич Э.Б. и едва не стали вы. Плюс к тому, несколько раненых студентов.

— Вот вы и ошиблись.

— Что? — удивился следователь. А я была довольна тем, что поняла чуточку больше, чем умный служитель закона.

— Поправлю вас: едва не стала Катя. Меня она убивать не собиралась. Потому и сбежала от меня в окно аудитории в институте. Потому и вырубила меня приемом каратэ, чтобы я не мешала ей убивать Катю. — Я почесала бровь. — Не пойму только — зачем? Сперва у меня были некие догадки, но Катя их порушила, так как совсем туда не вписывается. Что она вам сказала?

Следователь встал со стула и прошелся по кабинету взад-вперед.

— На этот вопрос она ответила лишь то, что мне «не дано понять». Что это означало? — Он пожал плечами. — Ничего, добьем. А затем проведем экспертизу, вдруг она ненормальная, ваша Семенова?