Луна предателя - читать онлайн книгу. Автор: Линн Флевеллинг cтр.№ 48

Адриэль приложила длинный палец к подбородку и задумалась; Алека снова поразило ее сильное сходство с братом.

— Еще слишком рано судить, — ответила она Клиа. — Есть, правда, вещи, в которых ты можешь быть уверена: это поддержка Боктерсы и Акхенди и оппозиция со стороны Вирессы. Многие другие кирнари все еще в нерешительности. Твоя цель — добиться помощи своей воюющей стране. Однако то, чего ты просишь у нас, означает нарушение Эдикта об отделении; таким образом, ты невольно вступаешь в спор, который длится в Ауренене на протяжении многих поколений.

— Это совсем не так, — возразила Клиа. — Все, о чем мы просим, — это еще один открытый для торговли порт.

— Один порт или дюжина — разницы не составляет, — вмешался Риагил. — Клан Катме и те, кто его поддерживает, требуют изгнания всех чужеземцев с земли Ауренена. Позиция Вирессы тебе известна: Юлан-и-Сатхил отвергнет любое предложение, угрожающее их монополии в торговле с севером.

— И тех, кто зависит от его доброго отношения, чтобы продавать свои товары, он очень тонко принуждает поддерживать себя, — добавил кирнари Акхенди; лицо его потемнело от гнева. — Нельзя недооценивать Юлана-и— Сатхила, что бы ты ни решила предпринять.

— Я хорошо его помню еще по переговорам с зенгати, — сказал Серегил. — Он мог очаровать кого угодно, но за мягкими манерами скрывались драконья железная воля и терпение.

— В последние годы мне не раз приходилось сталкиваться с его железной волей, — печально улыбнулся Торсин.

— А кто его самые надежные союзники? — поинтересовался Теро.

Адриэль выразительно пожала плечами.

— Голинил и Лапнос — без всякого сомнения. С кирнари Вирессы Голинил связывают кровные узы.

— А Лапнос — потому, что он лишится выгоды от торговли, — добавил Райш-и-Арлисандин, — если товары вместо того, чтобы отправлять по их рекам на побережье Вирессы, начнут возить коротким путем — через наши горы.

— Все это так, но я все же утверждаю: именно сам Эдикт об отделении лежит в основе самого сильного сопротивления союзу со Скалой, — вступила в разговор Мидрн.

— Но ведь этот закон приняли из-за убийства благородного Коррута, не так ли? — спросил Алек. — Серегил и я разоблачили его убийц. Разве кодекс чести — атуи — теперь не соблюден?

Мидри печально покачала головой.

— Это было только последней каплей — причина принятия Эдикта об отделении лежит глубже. Еще со времен первой встречи с тирфэйе многие представители нашей расы были против какого-либо смешения с ними. Для некоторых таково требование атуи. Другие, подобно клану Катме, утверждают, что это воля Ауры. На самом же деле все объясняется простым желанием сохранить себя.

— Ты хочешь сказать, что они хотят предотвратить появление яшелов — таких, как я? — спросил Алек.

— Да, Алек-и-Амаса. Как ни похож ты на ауренфэйе, в тебе другая кровь, и время для тебя течет иначе: в свои девятнадцать лет ты уже почти взрослый мужчина. Твое взросление замедлится, конечно, но посмотри на Серегила и Киту

— они втрое тебя старше, а кажутся почти твоими ровесниками. Ты и не ауренфэйе, и не тирфэйе — ты помесь. Многие считают, что потери от смешения рас перевешивают выгоды.

Однако мне кажется, что противников союза с тирфэйе больше всего беспокоят скаланские волшебники, — продолжала Мидри, взглянув на Теро. — Маги Скалы называют себя Третьей Ореской. Первая Ореска принадлежала моей расе. Смешение крови дало твоему народу магическую силу, но также изменило саму магию. Бесплодие таких, как ты, — только часть происходящих перемен. Вы можете перемещать предметы и даже людей на огромные расстояния, можете читать мысли, что строго запрещено у нас. И вы утратили способность исцелять. — Мидри коснулась татуировки на щеке. — Это вы предоставляете жрецам других богов.

— Дризидам, — подсказал Серегил.

— Да, дризидам. Остатки этого умения сохранились, кажется, только у пленимарцев, которые смешали благословение Ауры с темным культом Сериамайуса и создали некромантию, это извращение целительства.

— Все это начали обсуждать еще много поколений назад, — объяснила Адриэль. — Исчезновение Коррута было только тем дуновением, которое раздуло тлеющие угли. Наш народ продолжает торговать со странами, лежащими к югу и к западу от Ауренена. Причина того, что их не коснулся запрет, в одном: яшелы, рожденные от браков с теми чужеземцами, не способны к магии.

— Не способны к магии? — удивленно заморгал Теро.

— Кроме той, которая им уже была известна до знакомства с ауренфэйе, — уточнил Саабан. — Так что само существование Третьей Орески многими рассматривается как непреодолимое препятствие к союзу, как бы убедительны ни были твои доводы. Но вернемся к твоему первому вопросу — о том, кто тебе противостоит. Это кланы Виресса, Голинил, Лапнос и Катме — четыре из одиннадцати.

— А как насчет Рабази? — спросил Алек, вспомнив о Ниале. — Он ведь граничит с Вирессой с юга, верно?

— Мориэль-а-Мориэль не заявила о своей позиции открыто, так же как и кирнари Хамана, для которого открытие для торговли порта Гедре почти наверняка будет весьма выгодно. Они пока отказываются поддерживать союз со Скалой из лояльности к своему союзнику — Лапносу.

— А также чтобы досадить Боктерсе, — тихо пробормотал Серегил.

Саабан кивнул.

— И поэтому тоже. Недоброжелательство мешает им судить здраво. Силмаи, Дация и Брикха пока ведут себя уклончиво: их земли лежат далеко на западе, браки они заключают в основном между собой, так что союз не сулит им ни выгод, ни убытков.

— Какой из этих трех кланов пользуется наибольшим влиянием? — спросила Клиа.

— Кирнари Силмаи — Бритир-и-Ниси — старейшина лиасидра, и его все очень почитают, — ответила Мидри, и остальные согласно закивали.

— Тогда, может быть, Аура улыбнется нам, — сказала Клиа. — Мы с Бритиром-и-Ниеном завтра обедаем.

Ночной воздух стал прохладным, и все перешли в дом. Алек услышал, как Теро, Мидри и Саабан обсуждают сравнительные достоинства различных заклинаний, и собрался было присоединиться к ним, но тут его окружили несколько доброжелательных боктерсийцев. На другом конце комнаты Серегила почти не было видно за спинами столпившихся вокруг него родичей.

Оказавшись без поддержки, Алек скоро оставил всякие попытки запомнить сложные семейные связи, которые перечислял ему каждый новый знакомый.

— Если приговор об изгнании когда-нибудь будет отменен, — сказала Алеку одна из женщин, — тебя можно будет принять в наш клан как тали Серегила, знаешь ли.

— Это было бы огромной честью. Я также надеюсь узнать, с кем в родстве была моя мать.

Лица вокруг него стали серьезными.

— Это же ужасная трагедия — не знать своей семьи, — сказала та же женщина и ласково похлопала Алека по руке.

— И давно между вами талимениос? — спросил Кита, присоединившийся к группе вокруг юноши.