Месть темного бога - читать онлайн книгу. Автор: Линн Флевеллинг cтр.№ 40

Посеребренные низкой луной облака величественно плыли по небу. Сердце Алека гулко забилось в груди, когда он поднял щеколду на воротах конюшни. Произнеся в душе молитву Иллиору, покровителю воров, он на цыпочках вошел.

Тусклый фонарь давал достаточно света, чтобы Алек благополучно миновал пьяного конюха, храпевшего в пустом стойле. На глаза ему попался лохматый рыжий с белым пони. Накинув веревку ему на шею, юноша вывел его в безлюдный переулок, где он оставил тележку, и запряг лошадку. Благополучно завершив приготовления, он поспешил обратно в гостиницу.

Серегил не спал и был готов в дорогу. Один взгляд на него сказал Алеку, что тот провел беспокойную ночь.

Несмотря на это, когда Серегил увидел тележку и пони, на его лице появилась знакомая кривая улыбка.

— За что из этого ты платил? — спросил он тихо.

— За тележку.

— Молодец.

К рассвету они уже изрядно отъехали от Торберна в направлении Кестона. Дорога вилась через по-зимнему голые поля и леса, и им навстречу попадались лишь редкие повозки да немногочисленные патрули местной милиции. После окончания жатвы и закрытия Золотого пути на зиму Майсена становилась тихим местом.

Серегил весь день хранил мрачное молчание и отвечал Алеку так неохотно, что тот в конце концов прекратил попытки поддерживать разговор. Когда они остановились на ночь в придорожной гостинице, Серегил сразу же улегся в постель, предоставив Алеку в одиночестве коротать вечер за кружкой эля.

К следующему утру голод, который испытывал Серегил, превратился в сосущую боль; но даже мысль о глотке воды вызывала у него тошноту.

К его мучениям добавлялось чувство вины перед Алеком. Юноша оказался слишком благороден, чтобы бросить его, но как же он должен жалеть о своем обещании! Серегил собрал все силы, чтобы хоть развлечь паренька в дороге приятным разговором, но тут ему показалось, что слева от них что-то шевельнулось. Серегил протер глаза, подумав, что это мерещится ему из-за слабости, но тут мелькание повторилось — на самом краю поля зрения.

— В чем дело? — спросил Алек, бросая на него озадаченный взгляд.

— Да ничего. — Серегил обвел глазами пустые поля. — Мне показалось, будто я что-то заметил.

Раздражающее мелькание преследовало Серегила весь день, сделав его еще более напряженным и ушедшим в себя, чем раньше. Может быть, это какое-то новое проявление безумия, подумал он, хотя тренированные чувства говорили ему иное. Но к вечеру головная боль так усилилась, что отупевший и затуманенный мозг был не способен обдумать это как следует. Серегил завернулся в плащ, защищаясь от холодного ветра, и лишь боролся с желанием уснуть.

На этот раз они ночевали на сеновале рядом со стоящей на отшибе фермой. Кошмары особенно мучили Серегила, и он проснулся перед рассветом весь в холодном поту. Он ощущал какую-то смутную тревогу; вспомнить детали сна он не мог, но настороженный взгляд Алека сказал ему, что ночью он был еще более беспокоен, чем обычно. Серегил как раз собрался спросить об этом юношу, когда заметил, как ему показалось, движение в темном углу сарая. Алек был занят тем, что запрягал пони, и не видел, как Серегил напрягся и потянулся за клинком, которого не было у него на поясе.

Но в сарае никого больше не оказалось.

«Уже четвертый день он обходится без еды», — думал Алек под стук колес. Вялый, с запавшими глазами, Серегил, однако, держался гораздо лучше, чем Алек ожидал; то есть физически — что касается его странного поведения, оно становилось все более пугающим.

Сегодня он сидел в тележке, сгорбившись, как старик, равнодушный ко всему за исключением моментов напряженной бдительности. Тогда в его глазах появлялся яростный блеск, а кулаки сжимались с такой силой, что, казалось, кости вот-вот прорвут кожу. Это новое его состояние, в совокупности со странными происшествиями прошлой ночи, ничего хорошего не предвещало.

Алек начал, признавался он себе, бояться не только за Серегила, но и его самого.

Предыдущей ночью он собирался бодрствовать, но усталость последних дней навалилась на него, и он уснул. Проснувшись посреди ночи, он обнаружил Серегила, сидевшего, пригнувшись, не более чем в футе от него; глаза того горели в темноте, как у кошки, дыхание было таким шумным, что почти походило на рычание. В полной неподвижности он пристально смотрел на Алека.

Алек не знал, как долго они, замерев, смотрели друг на друга, но Серегил наконец отвернулся и бросился ничком на солому. Остаток ночи Алек провел, наблюдая за ним с безопасного расстояния.

Утром ни один из них не заговаривал о происшествии. Алек не был уверен, помнит ли о нем Серегил вообще. Однако случившееся, вкупе с нервной настороженностью на протяжении дня, укрепило его решимость не смыкать глаз до тех пор, пока он не сможет надежно запереть своего спутника в каюте корабля.

Однако сидя вместе с ним в тележке и глядя на него при свете дня, Алек не мог не видеть, как сильно страдает Серегил. Сунув руку под сиденье, он вытащил одно из их потрепанных одеял и накинул на плечи Серегила.

— Ты не очень хорошо выглядишь.

— Ты тоже, — прохрипел тот сухими губами. — Если мы будем ехать и ночью, может, доберемся до Кестона завтра к середине дня. Наверное, я смогу какое-то время править, чтобы ты поспал.

— Да нет, я прекрасно справлюсь, — поспешно ответил Алек. Слишком поспешно: Серегил отвернулся и снова погрузился в мрачное молчание.

Ощущение преследования становилось все сильнее. Теперь уже Серегилу удавалось более отчетливо разглядеть то, что гналось за ним: то движение на горизонте, то темную фигуру, мгновенно исчезающую из поля зрения Когда полдень миновал, Серегил вздрогнул так сильно, что Алек положил руку ему на плечо.

— Что с тобой? — спросил он. — Такое случается все чаще со вчерашнего дня.

— Нет, ничего, — пробормотал Серегил; на этот раз он был уверен: он на самом деле видел кого-то на дороге далеко позади.

Вскоре после этого, перевалив через гребень холма, они встретили похоронную процессию адептов Далны. Несколько хорошо одетых мужчин и женщин и двое детей стояли у дороги, распевая гимн и глядя, как молодой пахарь гонит вола по голому полю. Замерзшая земля с трудом поддавалась лемеху плуга. За пахарем шла пожилая женщина, кидая пригоршни пепла из деревянной чаши в свежую борозду. Когда последний пепел был рассеян, она тщательно протерла чашу горстью земли и высыпала ее тоже. Пахарь развернул вола и медленно повел его обратно, засыпая борозду. Легкий снежок начал падать на поле и людей, когда Алек и Серегил проезжали мимо них в своей тележке.

— Здесь делают все так же, как и у нас на севере, -сказал Алек. Серегил равнодушно оглянулся. — Я имею в виду, запахивают пепел умерших в землю. И гимн, который они пели, был тот же самый.

— Я не заметил. Что за гимн? Обрадованный тем, что его спутник проявляет интерес хоть к чему-то, Алек запел:

Все блага, что щедрой рукою, о Дална, Создатель могучий, при жизни даруешь ты людям, В день смерти тебе возвращаем и сами становимся частью творенья великого бога. Прими же умершего в лоно твоей земли плодородной, пусть новая жизнь весною взойдет на полях из пепла. Так пусть же и в сев, и на жатве умершего мы не забудем! Ничто не теряется в мире, который ты создал, о Дална.