Пятая жертва  - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Никольская cтр.№ 10

В общем, застопорилось либидо, зафиксировалось… Неудовлетворенное Я, бунтующее Оно и ничтожно тонкий слой сверх-Я, то есть культуры, как системы образцов знания и поведения, которым должно подражать. Не слушаешься? Та же культура, общество прибегнут к предупреждениям, угрозам, а потом и репрессивным мерам подавления.

Так что же, маньяк — ницшеанец? Ну ты скажешь тоже!

Итак, травма, влекущая за собой проектирование травмирующей ситуации в будущем, но только в качестве ответных защитных мер пережившего травму. Меры в данном случае — это физическое насилие. Вечное возобновление — либидо буксует. Клинический невроз.

Не удался контакт с женщиной, давай-ка я подстрахуюсь, то есть из живой, которая может противоречить и сопротивляться, которую нужно очаровывать, убеждать, покорять, с которой нужно вести словесный поединок, меряться силой характера, отстаивать свою точку зрения, прислушиваться одновременно к ее мнению, уважать ее взгляды, делиться с ней своими переживаниями, быть открытым и т. д., и в игре-борьбе с которой можно проиграть, давай-ка из этой опасной своей непредсказуемостью личности я сделаю что-то вроде безмолвной мумии, давай-ка превращу ее в полено, с которым можно делать все что угодно… Она будет сохранять внешний облик той, живой, такой манящей и отталкивающей из-за своего произвола…

Эта бездыханная кукла будет покорно все сносить, эта аппетитная ледышка даже не пошелохнется, когда на ее мертвенно-бледной коже ты оставишь кровавый знак своего могущества.

* * *

Валандра взглянула на часы: половина третьего. Обычно она не обедала в кафе и ресторанах, хотя вполне могла себе это позволить, предпочитая или домашнюю пищу, или легкое перекусывание прямо на рабочем месте. Но сегодня был такой теплый солнечный день, практически первый теплый день в этом году, что ее невыносимо потянуло на улицу. Кроме того, довольно напряженная работа в первой половине дня утомила ее и она решила расслабиться.

Она закрыла тетрадь с записями, быстро привела себя в порядок и стремительно вышла из кабинета.

— Сергей, — окликнула она Болдырева, заглянув в дежурку, — поехали.

— Уже иду, — засуетился он, неуклюже поднимаясь с дивана.

— Куда едем, Валентина Андреевна? — поинтересовался Сергей, когда они уселись в «Волгу», и ее двигатель ровно заработал.

— Куда-нибудь в центр, — махнула рукой Валандра, закуривая.

Сергей удивленно уставился на нее: не часто она так неопределенно указывала адрес.

— Ну что смотришь? — она усмехнулась, — я еду обедать, куда-нибудь на проспект.

— Понял, — кивнул Сергей и нажал на газ, — тогда я вас прямо в начале проспекта высажу.

Проспектом в Тарасове называли Немецкую улицу, которой вернули ее первоначальное название. А в совдеповские времена она называлась проспектом Кирова, а в среде продвинутой молодежи просто проспектом. Именно в те времена одному из тарасовских градоначальников пришла в голову идея сделать из нее пешеходную улицу, как Арбат в Москве.

Сказано — сделано: через некоторое время с улицы убрали транспорт, замостили плиткой и она стала пешеходной. В прессе она сразу же получила неофициальное название Тарасовский Арбат, а уже в постперестроечные времена даже стала выходить газета с таким названием.

В летнее время многочисленные кафешки выносили пластиковые столики с зонтиками и стулья, давая возможность посетителям потягивать в тени пивко и наслаждаться прохладой в знойные дни.

Именно на этот проспект и направлялась Вершинина, надеясь перекусить и подышать относительно свежим воздухом. Через несколько минут Болдырев остановил «Волгу» перед перекрестком.

— Не жди меня, — сказала Вершинина, выбираясь из машины, — обратно я сама дойду.

— Как скажете, — Сергей флегматично пожал плечами и подождав, когда дверца закроется, тронулся с места.

На проспекте было многолюдно. Народ толкался у стендов с солнцезащитными очками, возле фотографа, на плечах которого сидела обезьянка в пестром наряде, возле киосков с видео— и аудиокассетами, на террасах кафе.

Вершинина остановила свой выбор на кафе под большим синим навесом. Народу здесь было меньше, чем в других подобных заведениях. На красных пластиковых столах стояли стаканчики с салфетками. Да и официантки этого кафе доброжелательно улыбались.

Валандра подошла к стойке и принялась изучать выставленные в витрине блюда. Взглянув на цены, она поняла, почему здесь было мало народа. Двухсотграммовая порция шашлыка стоила пятьдесят два рубля, пицца среднего размера тянула на двадцать пять, сэндвичи с салями и с сыром по девять, спиртное же стоило почти вдвое дороже, чем в магазине.

«Ладно, — махнула она рукой, — не бегать же по всему проспекту…»

Она устроилась за свободным столиком так, чтобы было видно фланирующих по проспекту граждан. Справа от Вершининой за соседним столиком также одиноко сидел за кружкой пива мужчина лет тридцати с небольшим. На нем были голубые джинсы и зеленая джинсовая рубашка с закатанными до локтя рукавами. Слева в небрежной позе со светло-коричневой сигаретой, распространявшей приторно-шоколадный запах, устроилась молодая кудрявая блондинка в темно-бордовой маечке в обтяжку и длинной черной юбке с высоким разрезом на боку. На столике перед ней стояла бутылка «Балтики»-девятки.

Чернявая стройная официантка с бэйджем на веселеньком желтеньком фартучке не заставила себя долго ждать и шустро подошла к столику.

— Что будем кушать? — задорно спросила она, не глядя на Вершинину.

Валентина заказала салат из крабов и две порции шашлыка с луком.

— Может быть, вина? — предложила Елена Равильевна, имя которой Вершинина прочла на бэйдже.

— Пожалуй, красного, киндзмараули, — согласилась Вершинина, — у вас есть?

— Конечно, — улыбнулась Елена.

— Тогда — киндзмараули.

— Я бы вам посоветовал взять лучше ахалшени.

Вершинина повернула голову направо и увидела, что мужчина за соседним столом кивает.

— Это еще почему? — спросила Вершинина, не успев даже удивиться, с чего это незнакомый мужчина лезет со своими советами.

— Возьмите, возьмите, я вам сейчас объясню, — настаивал сосед.

— Ну хорошо, давайте ахалшени, — кивнула Вершинина официантке, искоса поглядывая на непрошеного советчика.

Он подождал, пока отойдет официантка и, спросив у Вершининой разрешения, пересел за ее столик. Теперь она могла его хорошенько рассмотреть. Длинное худощавое лицо, прямой взгляд чуть раскосых темно-карих глаз, немного заостренный нос, упрямо сжатые губы. Длинная темная челка, распадаясь надвое, открывала высокий гладкий лоб. Когда он пересаживался за ее столик, она прикинула, что он, пожалуй, одного роста с ней. «Симпатичный малый, — подумала Вершинина, — если он еще и не дурак к тому же, то можно будет совместить приятное с приятным — поболтать за обедом просто так, ни о чем».