Близнец тряпичной куклы - читать онлайн книгу. Автор: Линн Флевеллинг cтр.№ 117

— Я сочувствую твоей потере, — сказал ему Тобин. Улиес снова поклонился.

— А я — твоей, мой принц. Я почитаю за честь, что мой отец служил тебе и твоей семье, и надеюсь, что мне выпадет такая же участь.

Тобин медленно повернулся, оглядывая просторный зал с его старинной мебелью, гобеленами на стенах и изящной резьбой на поддерживающих потолок балках. Слева на второй этаж вела широкая лестница.

— Твой отец спустился с тобой на руках по этой лестнице в тот день, когда тебе было наречено имя, — сказал Тобину Фарин. — Видел бы ты этот зал, полный всей скаланской знати! Сам царь стоял у подножия лестницы с принцем Корином на плечах. Клянусь Четверкой, как же мы тобой гордились!

Тобин бросил на него внимательный взгляд.

— А где была моя мать? Она… она тогда была здорова?

Фарин вздохнул.

— Нет, Тобин, она не была здорова. С той ночи, когда ты родился, она уже не была самой собой, только твоей вины в этом нет. Она оставалась в своей комнате.

— Можно мне туда пойти?

— Конечно. Дом теперь — твой, и ты можешь ходить всюду, куда пожелаешь. Однако в комнатах верхнего этажа никто не жил с тех пор, как их покинула твоя мать. Твой отец и я пользовались комнатами на первом этаже, когда бывали в Эро, а для солдат во дворе имеется казарма. Пойдем.

Тобин оглянулся, ища взглядом Ки.

— Пошли!

Когда они начали подниматься по лестнице, на верхней площадке появился Брат.

Быть здесь ему не полагалось бы: Тобин в этот день его не вызывал.

На самом деле он не вызывал его с той первой ночи во дворце, виновато подумал Тобин. Нужно было так много всего увидеть и сделать, что он совсем забыл о Брате.

И все же Брат стоял на площадке, глядя на Тобина обвиняющим взглядом. Тобин вздохнул и позволил ему остаться.

— Ты видел моего близнеца, Фарин? — спросил он. — Того, который умер?

— Нет, в ту ночь я был в Атийоне. К тому времени, когда я вернулся, все было уже кончено.

— Почему отец никогда не говорил со мной об этом? Почему не рассказал, кто на самом деле демон?

— Не знаю. — Фарин помедлил на верхней площадке, не зная, что его рука касается плеча Брата. — Может быть, из уважения к твоей матери… Она не выносила никакого упоминания об этом, особенно в первые дни. Такие разговоры делали ее… совсем безумной. К тому же по городу ходили всякие слухи насчет призрака… Через некоторое время никто из нас уже не заговаривал о тех событиях. — Фарин покачал головой. — Я полагал, что Риус сам все тебе рассказал. Мне не подобало вмешиваться. — Он открыл дверь, выходящую на площадку. — Вот это и есть комната, где ты родился, Тобин… по крайней мере мне так говорили.

Пол на втором этаже был покрыт свежесрезанным тростником, там пахло курениями и маслом для ламп, но в комнате Тобин ощутил холодный затхлый запах нежилого помещения. Ставни были распахнуты, но это не добавляло тепла и света. Когда Тобин вошел, по спине его побежали мурашки.

Когда-то это явно была спальня знатной дамы. На стенах еще сохранились выцветшие гобелены с изображениями морских рыб и охотничьих сцен. Камин украшали дельфины, очень искусно вырезанные из камня, но очаг был полон холодной золы, а на каминной полке отсутствовали куклы или какие-то иные украшения.

У высокой кровати под балдахином, на которой лежал лишь голый матрац, стоял Брат. Теперь он был нагим, и Тобин снова смог увидеть покрытый запекшейся кровью ряд стежков у него на груди. На глазах у Тобина Брат влез на кровать и вытянулся на матраце. Потом он исчез.

— Ты знаешь, как умер мой брат? — тихо спросил Тобин, все еще глядя на кровать.

Фарин удивленно посмотрел на него.

— Ребенок был мертворожденным, как говорила Нари. Не начал дышать. Только это был не мальчик, Тобин, а девочка.

Ки вопросительно посмотрел на друга, может быть, следует открыть Фарину правду? Но тут снова повился Брат и встал между ними, прижав палец к губам. Тобин взглянул на Ки, покачал головой и промолчал.

Отвернувшись от Брата, Тобин стал осматривать пустую комнату, пытаясь найти что-то, что осталось здесь от его матери. Если она так ужасно переменилась в ту ночь, когда он родился, может быть, остался какой-то след того, какой она была раньше, — что-то, что помогло бы ему понять, почему она переменилась.

Однако ничего не нашлось, и Тобин неожиданно почувствовал, что не хочет больше здесь находиться.

Остальные комнаты на втором этаже выглядели так же — давно заброшенными, откуда забрали все, кроме мебели. Чем больше Тобин смотрел, тем более одиноким себя чувствовал: как чужак, попавший в дом, где быть ему не полагалось.

Фарин, должно быть, заметил это. Обняв Тобина за плечи, он сказал:

— Пойдем вниз. Там есть местечко, которое, я думаю, тебе понравится.

Пройдя через зал и по короткому коридору, они оказались в уютной комнате с темными панелями на стенах. Тобин сразу понял, что это спальня его отца. Риус не был здесь уже много месяцев и никогда не вернется, но комната все еще казалась обитаемой. Тяжелые темно-красные занавеси вокруг постели были точно такими же, как в замке. Рядом с комодом стояла пара знакомых сапог. На письменном столе рядом с портретом Тобина в рамке из слоновой кости лежало незаконченное письмо. Мальчик вдохнул знакомую смесь ароматов: воска, смазанной маслом кожи, трав — теплый и мужественный запах его отца. На полке рядом со столом Тобин увидел коллекцию сделанных им из воска или дерева фигурок — его подарки отцу. Они бережно хранились, как сам Тобин хранил все мелочи, которые присылал ему отец.

Неожиданно боль потери, которую Тобину до сих пор удавалось заглушить, обрушилась на него в полную силу. Он стиснул зубы, но горячие слезы все равно хлынули из глаз, ослепив его. Тобин опустился на пол, но сильные руки подхватили его. Пусть это были не отцовские руки, но Фарин так же нежно прижал мальчика к себе и стал похлопывать по спине, как делал, когда Тобин был совсем маленьким. Еще одна рука легла ему на плечо, и на этот раз Тобин не стал стыдиться того, что обнаруживает слабость перед Ки. Он теперь верил друзьям: даже воин должен скорбеть.

Он плакал долго, так что грудь начала болеть, а нос распух, но в результате почувствовал облегчение, освободившись от груза печали, который прятал так глубоко. Отвернувшись от Фарина и Ки, Тобин вытер глаза рукавом.

— Я не посрамлю честь своего отца, — сказал он, с благодарностью оглядывая комнату. — Я понесу его имя, как знамя в битве, и стану таким же великим воином, каким был он.

— Он это знал, — сказал Фарин. — Он всегда говорил о тебе с гордостью.

— Можно, эта комната станет моей, когда я буду здесь оставаться?

— Тебе не нужно спрашивать, Тобин. Все здесь принадлежит тебе.

— Поэтому и Кони, и остальные теперь носят другие мундиры?