Сегодня я думала только о том, как все успеть. Я натянула старые джинсы, вышла на кухню и принялась за дела. В моей руке была горсть начинки, которую я собиралась засунуть в индейку, когда на кухне появились Энди и Дэвид.
– Не смей! Это я должен сделать! – вопил Энди.
– Ты делал это в прошлом году! Сейчас моя очередь! – не менее громко орал Дэвид.
Нельзя было терять ни минуты. Царица в опасности! Враг у ворот! Улей под угрозой! Для защиты я мобилизовала все свои силы.
– Послушайте, вы двое, – сказала я. – Я зла, как оса! Одно ваше слово, и я вас укушу. А я не хочу, чтобы кто-то пострадал.
– Можно я останусь, если буду вести себя тихо и делать только то, что ты скажешь? – спросил Дэвид.
– Можно, но если тебе не хочется помогать, то лучше уходи. Здесь опасно!
Для Энди это было слишком. Он сделал последнюю попытку.
– Но ты обещала, что я и в этом году буду делать это!
Все еще держа в руках начинку, я схватила его за плечо, подтолкнула к двери, сказала: «ВОН!» и выгнала его из кухни.
Это было сурово. Я почувствовала, что глубоко осознала собственные эмоции, и могу защитить себя и свою семью в нужный момент!
Джилл вернулась домой из школы с хитрой улыбкой.
– Ну, что произошло? – спросила я.
– Ну, ты же знаешь Робин, – ответила она. – Она такого высокого мнения о себе, она вечно встает передо мной в очереди в столовой и говорит: «Джилл, ты же не возражаешь, если я встану перед тобой? Ну, пожалуйста, я же твоя лучшая подруга». Я всегда пропускала ее, хотя мне этого не хотелось, а она потом даже не разговаривала со мной! Она начинала звать своих подруг, и они тоже вставали передо мной.
А сегодня я сказала знаешь что? Я сказала: «Нет, Робин, мне не нравится, когда ты встаешь передо мной». И знаешь, что она сделала? Она пошла и встала в конец очереди.
Я была поражена. Эта «гадкая Робин» преследовала мою девочку с начала учебного года. Где Джилл взяла смелость? Кто научил ее стоять за себя?
Я знала ответ. Это моя школа! И хотя доказать научно это невозможно, я была уверена в том, что не ошибаюсь. Все эти месяцы, пока я училась признавать значимость собственных чувств, я была примером для своей дочери. Моя новообретенная сила дала Джилл больше, чем тысячи бесполезных лекций.
Несмотря на заслуженную материнскую гордость, я ощутила укол зависти. Джилл в восемь лет уже знала то, к чему я шла полжизни.
Глава XI
Чувство вины и страдание
Во время всех занятий, на которых мы анализировали чувства родителей и способы их защиты, Кэтрин сидела молча. Но ее поджатые губы демонстрировали несогласие. И наконец она взорвалась.
– Доктор Гинотт, мы говорим о чувствах родителей, словно они существуют в вакууме! Нашим детям не на кого положиться, кроме нас! Разве могут родители быть настолько эгоистичными, чтобы прекратить думать о ребенке? Ребенок целиком под нашей защитой. Мы не можем отвлекаться на собственные чувства! Если мать будет думать о своих чувствах, то проваляется в постели до полудня, не поменяет ребенку подгузник и будет совать пустышку ему в рот каждый раз, когда он заплачет – только потому, что не может выносить шума! Если мать не станет думать о потребностях ребенка, то кто о них позаботится?
– Кэтрин, – спокойно сказал доктор Гинотт, – ваша тревога обоснованна. Обязанность родителей – заботиться об истинных потребностях ребенка, особенно ребенка маленького. Мать хочет выспаться ночью, но это невозможно. Ребенку нужно дать бутылочку в два часа ночи. А если малыш устал, то его придется взять на руки.
Но когда ребенок становится старше, ему больше не требуется постоянное удовлетворение всех его потребностей. Это даже вредно для него. Задача родителей – постепенно учить его тому, что некоторые потребности можно удовлетворить позже. Это процесс роста и развития. Например, пятилетний ребенок вполне может потерпеть, пока его мать ждет сдачу в кассе супермаркета. Мать шепчет: «Мне трудно ждать, когда ты так плохо себя ведешь. Как только я получу сдачу, мы тут же пойдем в туалет». Мать учит ребенка терпеть временные неудобства ради того, чтобы не обижать окружающих. Мы же не хотим, чтобы наши дети выросли эмоционально инфантильными людьми. Они должны уметь учитывать чувства других людей.
Эти слова явно не понравились Нелл.
– Но, доктор Гинотт, – сказала она, – а что делать, если возникает конфликт между потребностями ребенка и потребностями родителей? Ну…
Приведу пример. Вы знаете, что у Кеннета нет друзей. Большую часть времени он проводит в одиночестве. Вчера к нам пришла соседка. Она больше не может держать щенка и решила спросить, не возьмем ли мы его. Видели бы вы Кеннета! Он упал на колени и стал играть с собачкой. Я никогда его еще таким не видела. Он прижал щенка к груди и стал умолять меня: «Мама, мы возьмем его? Пожалуйста, давай возьмем его!»
Мне так хотелось взять собачку. Щенок был очаровательным, я знала, что он очень понравился Кеннету. Но у меня аллергия на шерсть! Я начинаю кашлять и чихать. Я просто не знаю, что делать в этой ситуации. Собака так нужна моему сыну. Думаю, я все же позволю ему оставить щенка.
Доктор Гинотт очень спокойно ответил:
– Нелл, ребенок не должен получать удовлетворение ценой страданий родителей. Цена слишком велика для вас обоих. Родитель платит своим здоровьем и благополучием, а ребенок платит другую цену.
Как вы думаете, что скажет себе ребенок, когда получит что-то за счет родителей? Он скажет: «Я заставил маму взять мне щенка. Мама кашляет и болеет из-за меня. Я – ужасный человек. Мне страшно!»
Нелл, когда дети видят, что родители страдают по их вине, они автоматически считают себя виноватыми. Наши страдания наполняют их чувством вины и страха.
А теперь давайте вернемся к разговору о конфликте интересов. Когда я слышу, что ребенку что-то нужно, я спрашиваю себя: «Это ему действительно нужно или он этого хочет?» Не всегда легко ответить на этот вопрос. У ребенка много реальных потребностей, которые можно и нужно удовлетворять. Его желания – бездонная бочка. Например, он хочет спать с родителями, но ему нужно спать в собственной постели. В Рождество он хочет получить все игрушки, которые рекламируют по телевизору, но нужна ему всего одна или две.
Что же нам делать с Кеннетом? Чего он хочет? Он хочет собаку. Нелл, а что ему нужно?
Нелл на минуту задумалась, а потом ответила:
– Я думаю, ему нужен друг.
– А от вас, – продолжал доктор Гинотт, – ему нужна поддержка, пока он ищет друга. – Психолог повернулся к группе. – Позволяя ребенку видеть, что вы страдаете по его вине, вы оказываете ему плохую услугу. Вы на собственном примере учите его не защищать свои чувства. Вы учите его действовать, опираясь на слабость, а не на силу.