Мои двадцать пять лет в Провансе - читать онлайн книгу. Автор: Питер Мейл cтр.№ 10

В апреле 2004 года соглашение все еще оставалось в силе, и президент Жак Ширак устроил прием, чтобы отметить столетие со дня его подписания. Как вы понимаете, событие это было неординарным. Всего было двести приглашенных, включая королеву Великобритании и ее супруга принца Филиппа, герцога Эдинбургского, а также глав промышленных корпораций, ведущих политиков, звезд сцены и экрана.

У вас есть все основания поинтересоваться, каким образом я вдруг оказался включенным в список таких знаменитостей. Думаю, на то было три причины. Во-первых, я был англичанином, во-вторых, решил навсегда поселиться во Франции и, в-третьих, написал книгу, восхваляющую прелести провансальской жизни. Я представлял собой маленький живой пример действия «Сердечного согласия».

И все же, получив приглашение, я был потрясен. И какое это было приглашение! Большой лист плотной белоснежной бумаги, вверху которого красовалось мое имя, выведенное изысканнейшим почерком черными чернилами, – так его еще никто никогда не писал. Думаю, это было дело рук личного каллиграфа президента: изящные завитушки и росчерки напоминали те, что мы видим на банкнотах самого высокого достоинства. На обороте я прочел более деловые инструкции. Согласно им, гости должны были прибыть по адресу: рю дю Фобур-Сент-Оноре, 55, не позднее семи сорока пяти и иметь при себе приглашение и удостоверение личности. Впервые мне потребовался паспорт для участия в ужине.

Там также содержались советы по поводу того, что следует надеть, включая униформу, если вы являетесь ее счастливым обладателем, прочие же мужчины должны были прийти в костюмах. Здесь возникла небольшая проблема. У меня был костюм, но я не надевал его по меньшей мере лет десять. Я его достал и принялся рассматривать. Черный цвет вполне подходил для званого ужина, пиджак все еще сидел как влитой, а вот брюки, похоже, стали маловаты, и потребовалось несколько часов тщательной подгонки, чтобы я мог уверенно нагибаться и садиться.

Наконец наступил знаменательный день. Меня провели в ту часть дворца, где гости ожидали момента встать в очередь для представления. Я огляделся по сторонам, надеясь увидеть знакомое лицо, но нет, вокруг меня толпились важные, прекрасно одетые, но – по крайней мере мне – совершенно неизвестные господа. Ни одной дамы я не заметил.

И вот очередь начала двигаться в направлении высокого приветственного комитета: королевы и принца Филиппа, президента Ширака и его супруги. Когда подошла моя очередь, ливрейный лакей объявил мое имя, королева пожала мне руку, причем мне показалось, что она искренне рада меня видеть – отшлифованная миллионами рукопожатий милая любезность. После того как принц Филипп и чета Ширак тоже пожали мне руку, другой ливрейный лакей вывел меня из зала, и у меня появилась возможность осмотреться.

Елисейский дворец является официальной резиденцией президента Французской Республики более ста пятидесяти лет. И живущие в нем президенты не скупятся на удобства и украшения: люстры, бесценные ковры, росписи на потолках – на этом не экономят. Множество гостей тоже принимают с размахом. Закуски и напитки в баре закупаются на миллион евро в год.

Все двести приглашенных должны были ужинать в огромном роскошном salle des fêtes ^[34], где каждое место украшал сверкающий лес хрустальных рюмок и небольшой арсенал столового серебра. Поодаль, не привлекая внимания, сновали уже другие ливрейные лакеи. При виде стометрового стола со всеми этими приборами я пожалел тех бедняг на кухне, которым придется потом мыть посуду.

Почти напротив меня я заметил три знакомых лица, связанных с музыкой и кинематографом. Это были Джейн Биркин, Шарлотта Рэмплинг и Кристин Скотт Томас. Они были очаровательны. По правде говоря, мне даже показалось, что эти дамы с удовольствием перекинулись бы парой словечек с писателем. К несчастью, они сидели на другой стороне широченного стола, что делало нашу беседу невозможной. И я попытался завязать разговор с промышленными магнатами, сидевшими слева и справа от меня.

Между тем подавались все новые блюда, вновь и вновь наполнялись бокалы. Все было великолепно и красиво, но мне подумалось: а не хочется ли королеве после бесконечных банкетов, на которых ей приходится присутствовать, иногда съесть для разнообразия стейк с картошкой фри или тарелку пасты?

Ужин приближался к концу. Мы вкусно поели, речи отличались краткостью и утонченностью, пора было собираться домой. Но для меня кульминация была еще впереди.

Я сделал знак ближайшему ливрейному лакею и попросил дать мне некоторые указания, после чего довольно быстро оказался в мраморном великолепии мужского туалета. Поначалу он показался мне пустым. Но потом я увидел высокую фигуру, движущуюся к двери. Принц Филипп должен был пройти в полуметре от меня. Мы кивнули друг другу, как и положено джентльменам при подобных обстоятельствах. Он вышел.

Возвращаясь на свое место, я все еще не мог прийти в себя после этой встречи. Но тут заметил, что на меня очень пристально смотрит мой ливрейный лакей. Подойдя ближе, он наклонился к моему уху:

– Excusez-moi, monsieur, mais la porte est ouverte ^[35].

Он бросил взгляд на мои брюки, и я понял, что он прав: я забыл застегнуть ширинку. Неудивительно, что в Елисейский дворец меня больше не приглашали.

Лучше всего, когда память действует избирательно. Когда мы вычеркиваем что-то скучное, неприятное и печальное и оставляем что-то идеальное, сплошь окрашенное в розовый цвет. Часто такие воспоминания весьма приблизительны, зато, как правило, чрезвычайно приятны. И как славно бывает предаваться им снова и снова! Неужели все так и было? Неужели мы были такими?

Прошло четверть века, и мы с Дженни не можем отказать себе в удовольствии время от времени обращаться мыслями в прошлое и сравнивать его с сегодняшней реальностью. Как правило, мы с радостью замечаем небольшие перемены, и даже некоторые пожилые люди, которые нам запомнились как интересные личности, все еще живут рядом – теперь уже совсем древние, но, возможно, поэтому еще более интересные.

Есть, конечно, вещи, которые не вызывают особой радости; жертвами перемен в этом случае часто оказываются кафе. Поскольку они обычно расположены в центре деревни, их стараются использовать как удобную площадку для продажи чего-нибудь более выгодного, чем пиво, вино и кофе. Начинается лихорадка бутиков – на месте террас кафе и тускло освещенных баров появляются броские маленькие магазинчики, которые предлагают столь же броскую одежду.

Еще хуже, когда сами кафе вдруг включаются в погоню за новым и начинают ремонтироваться и обновляться. Террасу иногда сохраняют, но потертые плетеные стулья и круглые столики с металлическим ободком, служившие верой и правдой все двадцать пять лет, заменяют на пластмассовые, часто кричащих цветов, что никак не сочетается с атмосферой старинных каменных домов деревни. Внутри кафе encore plastique ^[36], и единственным напоминанием о былых временах служит массивный, видавший виды цинковый бар.