Другой барабанщик  - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Мелвин Келли cтр.№ 13

И тут он услыхал за спиной шаги – точнее, он увидел, как кто-то подошел к нему сзади, и когда он отлепился от витрины, в стекле тенью отразилась большая черная голова на коротком тощем теле, и стоящий перед ним человек был не такой высокий, как его отец, а чуть повыше него самого.

Такер Калибан вошел в магазин, купил там мешок корма и уже собрался уходить, как остановился и, указав на витрину, принялся что-то говорить мистеру Томасону, а тот взвесил целый фунт арахиса и высыпал их в коричневый бумажный мешочек. Потом низенький человек вышел на веранду и остановился перед мистером Лиландом.

– Ты сын Гарри Лиланда? – Он смотрел на него сверху вниз, словно собрался его ударить, но не поднял руку, а просто свирепо поглядел на него.

Мистер Лиланд втянул голову в плечи.

– Да, сэр!

Он же ниггер, негр, но папа предупреждал, что говорить «сэр» надо любому мужчине, кто старше меня, даже ниг… негру.

– Хочешь арахиса, мистер Лиланд? – Такер вложил пакет с орехами мальчику в руку. – Вот арахис. И скажи папе, я знаю, кого он из тебя старается сделать.

Он отвернулся и залез в свою повозку. Он больше не посмотрел на мистера Лиланда, и не улыбнулся, и не попрощался, а просто стегнул лошадь узловатой веревкой на короткой темной палке и поехал по шоссе, оставив паренька гадать, что же такое с ним делает папа. «Такер произнес это таким тоном, словно папа делал что-то неправильное, безумное, но если это что-то плохое и оно ему не нравится, тогда зачем он купил мне арахис? Наверное, это просто его манера такая, вот и папа с мистером Томасоном вечно спорят с перекошенными лицами, но папа говорит, что мистер Томасон его лучший друг в жизни, ну, кроме мамы, но мама с папой тоже вечно ссорятся, так что, наверное, не важно, как люди смотрят друг на друга и что они говорят друг другу, а главное, как они поступают». Но он тем не менее решил спросить у папы, что же он такое с ним пытается сделать, и когда спросил, папа посмотрел на него очень серьезно, очень задумчиво и ответил: «Мы с мамой стараемся сделать из тебя приличного человека».

Но это мало что объяснило, хотя он был уверен: раз уж папа хочет, чтобы он был таким, даже если он сам не вполне понимает, каким таким и почему, то и хорошо. А если за это он еще и получил пакетик арахиса, значит, это тем более хорошо. И он больше не ломал себе голову.

Вот каким происшествием исчерпывались его отношения с Такером Калибаном, этим и подкреплялась его вера в их дружбу, не считая их случайных встреч в городе, когда Такер кивал ему и даже интересовался: «Как жизнь, мистер Лиланд?»

Правда, и того было довольно, поэтому, когда на его глазах дом Такера сгорел дотла и когда он услышал, как папины знакомые вокруг отпускали ехидные шуточки по адресу Такера, называя его «скверным» и «спятившим», он снова заплакал и, протолкнувшись сквозь частокол чужих ног, помчался по дороге за негритянской парой, чувствуя себя преданным, потому что Такер наделал дел и заслуживал, чтобы его обзывали «скверным» и «спятившим», и мальчику просто хотелось получить какое-то объяснение его поступка, чтобы он смог защитить своего друга перед другими взрослыми, чтобы он мог им возразить, когда они начнут обзывать его снова: «Никакой он не спятивший и вовсе он не скверный. Он это сделал, потому что…»

Нагнав обоих негров на шоссе, он позвал их, но они не обернулись, не остановились и никак не дали понять, что услышали его крик. Тогда он схватил Такера за фалду куртки и потянул, точно поводья, чтобы его остановить.

– Возвращайся, мистер Лиланд. Давай, послушай меня.

– Почему вы уходите? – Мальчик высморкался и склонил голову набок. – Ты же не скверный, да, Такер?

Такер остановился и положил руку мальчику на голову. Мальчик напрягся.

– Они так говорят, а, мистер Лиланд?

– Да, сэр.

– А сам ты как думаешь: я скверный?

Мистер Лиланд заглянул Такеру в глаза. Они были большие и блестели.

– Я… А почему ты поступил так скверно и безумно?

– Ты же еще маленький, да, мистер Лиланд?

– Да, сэр.

– И ты еще ничего в жизни не терял?

Мальчик не понял вопроса и промолчал.

– Возвращайся!

Он попятился, сам того не желая, но и не решаясь уйти, а получилось так, как будто непреклонный тихий голос Такера оттолкнул его, подобно сильному порыву осеннего ветра. А потом он ощутил отцовскую руку на плече – она не давила, не направляла его, а словно сама была ведомой им, словно его отец был слепец, а он его поводырь. Потом сильные руки подняли его в повозку, он поежился от холода, и папа дал ему свою куртку, и он согрелся, не столько от плотной промасленной ткани, сколько от знакомого запаха отцовского тела: табака, пота и земли. По дороге к мистеру Томасону он уснул, положив голову на мускулистое папино плечо. Когда все вылезли из повозки, папа передал поводья мистеру Стюарту, а тот предложил отвезти их до дому.

– Нет, спасибо, Стюарт, мы приехали сюда на своей кобылке.

В холодном сумраке ночи они обошли кругом магазин мистера Томасона, нашли свою лошадь там, где папа ее привязал к кривому кусту, и папа сначала усадил сына на лошадь, а потом и сам сел в седло, и через пару минут они уже сворачивали с шоссе на свою дорогу, и им надо было проехать расстояние чуть короче, чем до поля Такера, и тут мальчик проснулся.

– Папа?

– Что, Гарольд? – И он почувствовал около своего уха теплое отцовское дыхание.

– Такер мне сказал, он что-то потерял.

И тут мальчик вспомнил, что на самом деле это Такер у него спросил, не терял ли он чего-нибудь в жизни. – Он сказал, что я еще маленький и еще ничего не терял. – Отец молчал. – Что он имел в виду?

Он прямо почувствовал, как отец усиленно думает.

– Папа, я же терял какие-то вещи, да? Ну, там, стеклянные шарики или тогда я потерял четвертак, что ты мне дал. Это значит терять что-то в жизни?

Мальчик ощущал сидящего позади него папу, чьи руки его обхватили, как будто обняли, правда, если бы папе не надо было направлять лошадь по нужному пути, он бы его и не обнял, и еще он ощущал, что папа думает. И, наконец, папа произнес:

– Я думаю, он не то имел в виду, сынок. Думаю, он имел в виду кое-что другое. Может быть, что-то вроде…

Мальчик ждал продолжения фразы, но папа замолчал. Он не знал, что папа собирался сказать или что имел в виду Такер, но у него возникло ощущение (он не облек это ощущение в мысли; отсутствие беспокойства, отсутствие мыслей почему-то и породило у него это ощущение), что это неважно.

Они доехали до дома, свернули с дороги, въехали в сарай, где папа снял с лошади седло и упряжь и завел ее в стойло. Потом они вошли в дом.

Мама с ними не поздоровалась.

– Гарри, ну вот опять ты привел ребенка в дом в десять вечера! Гарри! – И она начала махать руками. Она все еще была в платье, и ее длинные черные волосы были собраны наверху и заколоты булавками, а распущенные они были длинные и черные, как… папа говорит, как начинка черничного пирога… вот какие черные!