Государь  - читать онлайн книгу. Автор: Олег Кожевников cтр.№ 13

Предстояло еще одно важное дело – встреча с директором Путиловского завода. Кац попросил меня заглянуть к директору и сделать ему накачку, чтобы на заводе не тянули с изготовлением первого образца «Катюши». Опыт общения с ним у меня уже был, и я знал, как заставить этого человека выполнять поставленную, хоть и не министерством обороны, задачу. Именно на Путиловском заводе по моему заказу бронировали «Форд» спецгруппы. Пускай с задержкой, но они сделали это.

На этот раз мой отъезд на фронт произошел рутинно и буднично. Никто не провожал меня к бронепоезду. Я запретил это делать не только жене, но и Кацу. Мне хватило прошлого раза, когда собирался добраться до Могилева на санитарном поезде. Тогда были проводы и торжественное построение персонала передвижного госпиталя, но закончилось все стрельбой и операцией на станции Лазаревская. Конечно, итог получился хороший, но график нашего с Кацем плана был сорван, и я так и не попал в ставку. А от этой поездки, как по моим ощущениям, так и по мнению Каца, зависело многое. И финансирование разработанных проектов, и самое главное, возможность перед страшными событиями 1917 года обеспечить силовую поддержку нашего плана переустройства России.

В купе я расположился тоже буднично, как в кабинете у себя в особняке. Вот только столик был маловат, чтобы разложить все бумаги, которые собирался изучить во время этой поездки. К тому же на нем стоял небольшой самовар с уже нагретой водой. Естественно, его подготовил Первухин. Денщик именно так представлял комфортную поездку на поезде генерал-лейтенанта. В его представлении такой человек, как великий князь, должен, как богатый купец, всю поездку дуть чай из фарфоровой пузатой чашки, заедая этот божественный напиток бутербродами с черной икрой. Мне было смешно наблюдать за постной физиономией Димы, когда я приказал освободить стол для работы. Не понимал парень, как можно работать в купе. И совсем денщик обалдел, когда я сказал, что кушать ничего не буду, и пускай он до утра не пристает ко мне с этим вопросом. Когда вагон тронулся, я достал папку с аналитическими материалами, полученными от Бунда. Была надежда выудить их этих материалов хоть какую-нибудь информацию, которая поможет мне, когда я встречусь с императором Российской империи. Боялся я, что облажаюсь во время этой встречи.

Не открывая этой папки, попытался систематизировать свои знания о личности Николая II. Что я помнил об этом царе? В основном в голове застряли школьные штампы: Николай Кровавый, слабый, был под сильным влиянием жены, виноват в Ходынке, учредил Думу, разогнал Думу, расстрелян под Екатеринбургом… Ах да, еще провел первую перепись населения России, записав себя «хозяин земли русской». Да еще Распутин сбоку маячит со своей сомнительной ролью в истории. В общем, образ получается такой, что любой школьник уверен: Николай II – чуть ли не самый позорный российский царь за все эпохи. И это притом, что от Николая и его семьи осталось больше всего документов, фотографий, писем и дневников. Сохранилась даже запись его голоса, довольно низкого. Его жизнь досконально изучена, и при этом – почти неизвестна широкой публике за пределами штампов из учебника.

Хмыкнув, я вспомнил, как еще в девятом классе слушал голос из глубины веков. Учитель истории поставил нам диск с записью голоса Николая II, который бубнил что-то плохо понятное. На этом же диске была записана речь Луначарского, не помню, о чем она была, но голос реально цеплял. Вся эта информация была мало полезна в предстоящей встрече с Николаем II, и мое сознание переключилось на пьяный разговор с моим другом из универа. Именно он рассказывал мне о финских егерях, что они сделали для победы октябрьской революции 1917 года. Об императоре мой друг говорил следующее – именно Николай достроил Сибирскую железную дорогу. Она до сих пор главная артерия, связывающая страну, однако почему-то ее не принято ставить в заслугу этому царю. Между тем Сибирскую железную дорогу Николай II причислял к главным своим задачам. Николай вообще предчувствовал многие вызовы, которые России пришлось затем разгребать в XX веке. Говорил, например, о том, что население Китая астрономически растет, и это повод укреплять и развивать сибирские города. (И это в то время, когда Китай называли спящим.) А еще мой приятель утверждал, что Николай II стал первым глобальным миротворцем. В 1898 году с его подачи была опубликована нота о всеобщем ограничении вооружения и разработана программа международной мирной конференции. Она прошла в мае следующего года в Гааге. Участвовали 20 европейских государств, 4 азиатских, 2 американских. В головах тогдашней передовой интеллигенции России этот поступок царя попросту не укладывался. Как так, ведь он милитарист и империалист?! Да, идея о прообразе ООН, о конференциях по разоружению зародилась именно в голове Николая. Причем задолго до мировой войны. А еще Ромка в тот вечер, после очередной дозы, утверждал, что о реформах Николая (денежная, судебная, винная монополия, закон о рабочем дне) также упоминают нечасто. Считается, что раз реформы были начаты в предыдущие царствования – то и заслуги Николая II вроде как особой нет. Царь «всего лишь» тянул эту лямку и жаловался, что «работает как каторжный». «Всего лишь» подвел страну к тому пику 1913 года, по которому потом еще долго будут сверять экономику. Всего лишь утвердил в полномочиях двух знаменитейших реформаторов – Витте и Столыпина. Пиком его царствования можно считать 1913 год: крепчайший золотой рубль, доходы от экспорта вологодского масла выше, чем от экспорта золота, Россия – мировой лидер в торговле зерном.

Анализ воспоминаний, полученных из XXI века, активизировал и мозг Михаила Александровича. А именно пошли воспоминания из долговременной памяти. Они, правда, касались конкретно моего брата, и не как государственного деятеля. Из всех вин Ники больше всего любил крымский портвейн, но знал меру. Еще в молодости, когда Михаил Александрович служил в гвардейском Кирасирском полку, Николай ему (то есть мне) заявил: «Попробовал шесть сортов портвейна и слегка надрызгался, отчего спал прекрасно». Курил же царь и вовсе как паровоз – одну за другой. А еще я вспомнил, что Ники не выносил женского пения. Сбегал, когда супруга, Александра Федоровна, или какая-то из дочерей или фрейлин садилась за рояль и заводила романсы. Как-то мне сказал: «Ну, завыли!» А также он очень много читал, особенно современников, выписывал массу журналов. Больше всего любил Аверченко.

Еще раз просканировав память на предмет воспоминаний о Николае II, я принялся изучать внешний источник информации. А именно папку, которую Кац получил от бундовцев. Как ни странно, информации об императоре России в ней было не очень много. О некоторых генералах и высших чиновниках империи гораздо больше. Да и имеющаяся информация была несколько странной, вроде того, что Николай был как две капли воды похож на двоюродного брата, наследника английского престола. (Будущий английский король Георг V.) Их матери – сестры. «Ники» и «Джорджи» путали даже родственники. Меня заинтересовала информация, что Николай II воспитывал приемных сына и дочь. Точнее, детей своего дяди Павла Александровича – Дмитрия и Марию. Их мать умерла родами, отец довольно скоро вступил в новый брак (неравный), и двух маленьких великих князей в итоге растил лично Николай, те звали его «папа», императрицу – «мама». Дмитрия император любил как собственного сына. А информация меня заинтересовала из-за сноски. Оказывается, великий князь Дмитрий Павлович сейчас гоношится с противниками императора. Входит в «великокняжескую фронду», ненавидит Распутина и вместе с Феликсом Юсуповым готов его устранить.