Право быть - читать онлайн книгу. Автор: Вероника Иванова cтр.№ 56

— Да. С Гнилого озера.

— Откуда?!

В голосе кузена настолько явственно прозвучало недоумение, что я тоже повернулся лицом к стене, чтобы увидеть... Чтобы не увидеть ничего. Истоки Тэйна терялись в местности, неопределённо раскрашенной под цвет то ли леса, то ли гор. Ни малейшего намёка на водоём, большой или маленький.

— Там нет никакого озера, — заявил кузен.

— Оно должно быть.

— С чего ты взял? Может быть, местные жители упоминают о нём лишь для красивого словца.

— Горожане не показались мне похожими на любителей приукрашивать действительность.

— Тогда как ты объяснишь отсутствие озера на карте? Я могу поручиться, что она не лжёт.

— Почему?

Ксаррон посмотрел на меня со странной торжественностью в изумруде глаз.

— Та часть Западного Шема — мои владения.

Ах вот в чём дело... Плоть кузена, стало быть?

— И потому ты уверен, что там нет озера?

— Уверен. Может быть, когда-то давно, ещё до войны... Но с тех пор в мире многое изменилось.

Если учесть, что часть драконов погибла, удивляться не приходится. И всё же кое-что меня тревожит.

— Ты ведь родился во Вторую Волну?

— В самом её конце. Незадолго до того, как ты... Незадолго до смерти моего отца.

Догадываюсь. Потому что после той смерти и Разрушителю оставалось жить считаные дни.

— Значит, твой мир создавался из плоти уже поверженных драконов?

Неохотный молчаливый кивок.

Догадываюсь, что гордиться здесь нечем. Правда, когда кто-то появляется на свет, ему некогда оценивать права и желания других в продолжение жизни, потому что у новорождённого есть только одно сокровище за душой. Обязанность выжить.

Но я не хочу побольнее уколоть кузена, даже если он считает иначе. Я ищу ответ, сам пока не знаю, на какой именно вопрос.

— И никаких трудностей не было? Ведь в Купели тогда наверняка царил хаос насильно освобождённых Нитей.

— И откуда только ты всё знаешь, даже если не можешь знать? — огрызнулся Ксаррон.

— Я всего лишь предполагаю.

— И при этом не ошибаешься в своих предположениях... — Он подошёл к окну и присел на мраморную доску. — Трудности были.

— Расскажи.

— А сам навоображать не можешь?

Если бы мог, не стал бы терзать твою память. Но я не способен созидать, как бы ни хотел этому научиться. Только прикоснуться. Представить. Разделить... Разделить?

— Я хочу услышать от тебя.

— Услышать, но не послушаться... — беззвучно прошептали тонкие губы, а глаза полыхнули пламенем, в котором только с большим трудом можно было угадать изумрудный оттенок и которое потащило меня за собой, в тень, в темноту, в прошлое, невозможное и непостижимое...

Всё существо крохотной искорки наполнено восторгом. Чистым, сверкающим, ослепительным, но не ослепляющим. Слепнуть нельзя, даже от счастья. Где-то там, в воспоминаниях о пылающем горне, теперь навсегда покинутом, живёт уверенность, согретая надеждой. Искорка знает, что предстоит много и упорно трудиться, но так же точно она знает: всё достижимо. Не сразу, не вмиг, мелкими-мелкими шажками, осторожно, наугад, а стало быть, непременно на ощупь, невесомо касаясь разноцветных Прядей, тонкой сетью опутавших пространство. Долететь, прижаться, слиться в единое целое, вобрать в себя, одновременно растворяясь, почти исчезая. Вспорхнуть в новый полёт, но уже не искоркой, а язычком огня. Ворваться в море взволнованно дрожащих Нитей, протягивая следом ту, самую первую, самую родную. Стежок за стежком, пока неровные и неумелые, но ведь это только начало...

Искорка живёт. Искорка разгорается, по крупинке прирастая собственным миром. Восторг не убывает, и вскоре у него появляется новая закадычная подруга. Гордость. Новый мир прекрасен и дружелюбен, Нити тают от смелеющего дыхания искорки, принимают её тепло и принимают... решение быть с ней. Не принадлежать, ведь никто никого не желает подчинить. Быть вместе. Навсегда. И вечно лететь вперёд, всё к новым и новым...

Прозрачная сталь волосяного лезвия появляется на пути слишком внезапно, чтобы можно было метнуться в сторону и уйти от столкновения. Нить врезается в искорку, рассекает сверкающее тельце. Половинки легко находят друг друга вновь и восстанавливают утраченное, но к восторгу и гордости примешивается удивление. Зачем? Почему?

Искорка возвращается, приближается к обидчице, теперь уже осторожничая, а потому успевая отпрянуть, когда туго натянутая, струна повторяет атаку. Эта Нить столь же ярка, а стало быть, жива, как и все прочие, но почему же она не хочет принять тепло новорождённого? Почему сражается, разве здесь уместны бои? Искорка непонимающе замедляет своё движение, наблюдая за настороженно напряжённой Нитью. Может быть, в ней какой-то изъян? Может быть, это плохая Нить? Но если она плоха, то достойна ли стать основой для нового мира?

Нить скручивается спиралью, затягивая искорку в невидимый водоворот, и та, замешкавшись, вдруг осознает, что ей не выбраться из расставленной ловушки. Нить сильнее, во много-много раз. Искорка мечется, обдирая бока об острые кольца, безжалостной клеткой сжимающиеся вокруг. Ещё несколько мгновений, и свобода будет утеряна, а новая жизнь станет пленницей... Мёртвой жизни.

Нет больше ни восторга, ни гордости. И удивляться нет толку. Искорка едва теплится, судорожно цепляясь за... Страх. Один он, как верный друг, остаётся до конца. Только он. Не умирать. Ни за что не умирать! Всё что угодно, только бы вновь ощутить... Но память о чувствах меркнет едва ли не быстрее, чем они сами. Скорее! Надо торопиться! Надо успеть! Любой ценой...

И вздохом позднее, откупаясь от тюремщика почти непосильно дорогой, но единственной возможной платой, искорка, теряя всё, на что было потрачено столько любви, прощаясь со всем, что вселяло гордость и восторг, вырывается на свободу. Израненная, обессиленная, отчаявшаяся, но не сдавшаяся, потому что её ещё не научили сдаваться на милость победителя. Зато научили сражаться, и следующее нападение уже не застанет новорождённый мир врасплох...

— Ты мог погибнуть?

Тёмное пламя в глубине изумруда постепенно затухает, возвращая глазам кузена их истинный цвет. А впрочем, истинный ли? Может быть, та чернота, хранящая тысячи тайн, и составляет суть моего родича, ведь недаром его Дом носит имя Крадущихся во Мраке Познания? Да, пожалуй, так и есть. Только одну крохотную подробность никто не удосужился упомянутъ: там, где прошёл Ксаррон, мрак не рассеивается, а сгущается ещё плотнее.

— Да.

Он отвечает с запозданием, нехотя, словно старается показным равнодушием отмахнуться от дальнейших назойливых расспросов. Но я давно уже привык к тому, что правду мне выдают по частям, и вымуштровал своё терпение.