Рать порубежная. Казаки Ивана Грозного - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Нуртазин cтр.№ 61

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Рать порубежная. Казаки Ивана Грозного | Автор книги - Сергей Нуртазин

Cтраница 61
читать онлайн книги бесплатно

— Пантелеймон?

Монах кивнул.

Дороня снял шапку и, осенил себя крестным знамением, низко поклонился. Вот и ещё потеря в его жизни. Этому милосердному человеку и его жене он обязан спасением Ульяны. Это они приютили её в лихую годину и помогли отыскать родных...

Киприан так же молча проводил гостей в избу.

«Уж не молчальником ли стал монах?» — подумалось Дороне, но в избе Киприан заговорил. Чернец рассказал, что Пантелеймон помер два года назад. Супруга его, Ефросинья, расхворалась, и вскоре дочь увезла её в Устюг. В опустевшем доме, подальше от суетности, отшельником поселился Киприан. Он же теперь поставлял в монастырь рыбу и мёд. От рыбного гостинца, привезённого Дороней Пантелеймону, Киприан отказался, просил не вводить в искушение, так как принял обет усиленной молитвы и строгого постничества, потому и потчевал Дороню и Наума хлебом и водой.

Ночевали в избе. Киприан взял рогожное покрывало и скрылся в холодных сенцах. Казаки тревожились, не замёрзнет ли монах по их вине, но утром увидели чернеца живым и здоровым. Поблагодарив отшельника за гостеприимство, отправились в обратный путь. Песен не пели. Губарь поёживался от мороза, от ветра, что бросал в лицо снежные крупинки, молча правил лошадью, видел, спутнику не до пения. Дороня, уткнув нос в ворот, вдыхал запах сырой овечьей шерсти. Его одолевали воспоминания. Думалось о сердобольных стариках, нашествии Девлет-Гирея на Москву, гибели дочери и отца Ульяны, о её мытарствах и чудесном спасении. Постепенно невесёлые мысли иссякли, вспомнился один из дней минувшего лета. В этот день он пошёл с Ульяной в степь, подсобить в сборе лечебных трав. В них-то они и растворились, да ещё в любви. Ох и изголодался он тогда по женской ласке: жадно вдыхал смешанный с ароматом трав запах Ульяниных волос, страстно ласкал обнажённое тело жены, а потом, ещё не остывший, расслабленно и счастливо созерцал голубизну неба, с высот которого за ними подсматривал орлан-белохвост...

Дороня не заметил, как дремота утянула в пучину сновидений, голос Губаря выдернул обратно:

— Просыпайся, казак! Приехали. Вона Москва.

Дороня наклонился, зачерпнул искристого снега, растёр лицо. Умывание прогнало остатки сна, взор стал яснее. Дороня повернул голову, рассмотрел сквозь покрытые инеем ветки и морозную дымку купола церквей и крепостные башни города.

— Заедем прежде в слободу на Швивой горке, знакомца надобно повидать. Не знаю, жив ли он...

Знакомцем, о котором помянул Дороня, оказался Хромоша. К его дому и подъехали розвальни казаков. Встречать их вышла высокая молодуха в расстёгнутой душегрее. Сердце у Дорони ёкнуло:

«Ужель и Хромоша упокоился? Ведь бобылём жил. Откуда жёнка? Не иначе, дом другие хозяева заняли».

Женщина окинула их любопытным взглядом, спросила:

— Кого ищете, добрые люди?

— Кузнец Хромоша здесь ли проживает?

— Здесь. Проходите в избу. Захворал хозяин.

Молодуха повела казаков через тёмные сени. Губарь споткнулся, хотел выругаться, но удержался от греха. В избе было немногим светлее, чем в сенях, дневной свет едва пробивался сквозь узкие слюдяные оконца. Казаки вошли, сняли шапки, перекрестились на икону в красном углу, обратили взор на скамью у боковой стенки печи. Там, укрытый с головой тулупом, лежал Хромоша.

— Матрёна, кто там? — Из-под тулупа показалась лохматая седая голова Кондратия. Бледное, испещрённое морщинами лицо расплылось в улыбке. — Дороня! Гость желанный. Один сподобился приехать али с Ульяной?

— Один.

— Жалко, на Ульянушку, на Аникея да на Дмитрия поглядеть бы. Как вы там, на Яике? Прижились ли?

— Приживаемся, Кондратий.

— То хорошо. Уж прости, встать да встретить, как полагается, не могу. — Хромоша обратился к женщине: — Матрёнушка, попотчевай гостей, усади за стол. Глянь, что там у меня съестного имеется. Браги и грибочков не забудь.

— Не беспокойся, Кондратий, мы на малое время. Надобно до темноты князя Дмитрия навестить по делу важному.

— Ну, раз так, — разочарованно вымолвил хозяин.

Матрёна запахнула душегрею.

— Дядя Кондрат, если помощь не нужна, то я домой. Детишек кормить пора.

— Иди, Матрёнушка, спаси тебя Бог.

Когда женщина ушла, Дороня сказал:

— Я, грешным делом, решил, ты себе молодую жену завёл на старости лет.

— Жена, да не мне дана. Соседствую я с Матрёной и её мужем. Добрые люди, помогают мне, одинокому и больному.

— Что за хворь?

— Был грех, выпил лишку на Рождество Христово да и провалился по пьяному делу в прорубь. — Из груди Хромоши вырвался хрип, продолжительный надсадный кашель прервал речь, лицо покраснело. Отдышался, указал на стол. — Питьё в ковше. — Дороня подал. Хромоша отпил из ковша, продолжил: — Люди спасли, дай им Бог здравия. Жив остался, только напали на меня лихоманки: Знобуха с Костоломкой, а к ним Грудица на помощь подоспела. Вот лежу теперь.

— И у меня случилось такое в Пскове, сдюжил, и ты болесть одолеешь, — успокоил Дороня.

— Дай Бог. Может, отпустит хвороба старого кузнеца. Хотя ей всё одно, что царь, что пономарь. Слышал от стрельца, с коим в то Рождество бражничал, государь наш, Иван Васильевич, немощен. Стрелец тот царя перед тем в Кремле видел, когда на страже стоял. Сказывает, при немногих годах государя подобен он старику древнему, и всё от хворости внутренней. Видать, недолго царю нашему осталось.

— Всё от Господа. А от нас гостинец, рыбки мороженой и вяленой из Яик-реки. — Дороня положил на стол рогожный мешок — Тебе отдельно приготовил, а эту рыбу везли Пантелеймону Рыбарю, спасителю Ульяны. Помер он... Чернец, что в их избёнке живёт, от подарка отказался.

— Царствие небесное Пантелеймону. А от гостинца не откажусь, я не монах-постник. Уходить будете, в сенях оставьте. Матрёна придёт, найдёт рыбе место...

Зимний день короток, свидание с Хромошей продлилось недолго, Дороне предстояла встреча с Хворостининым.


* * *


В этот раз князь оказался дома. Дмитрий Иванович встретил Дороню, как родного, усадил за стол, выпили за встречу зелёного вина. После первой чары Дороня поинтересовался:

— Как, Дмитрий Иванович, чада твои поживают?

— Слава Богу, живы и здоровы. Сыны мужают, дочь, Авдотья, в пору вошла. Сосватали уже. Тепло настанет, за Степана Годунова отдавать будем. Такие дела, казак Молодые растут, стариков на погост несут. Вот и мы с тобой уже не те. Слаб я стал против прежнего, болезни одолевают.

— Врагов лютых били, воевода, и хвори поборем.

— Поборем, если Господь даст.

Малое время помолчали, помыслили каждый о своём. Разговор продолжил Дороня.

— Братья, сёстры здравы ли?

— Сёстрам что будет, они за добрыми мужьями, как за крепостной стеной: Мария за Борисом Замыцким, а Анастасия за Фёдором Пожарским. Братья по-прежнему служат. Фёдор — в посольских делах, Андрей — в ратных. И ещё у нас радость приключилась. Петра из польского плена вызволили, четыре сорока соболей и три тысячи рублей за него отдали. Всей родовой собирали. Вернулся, здоров, не покалечен. Прохора вашего частенько вспоминает, молвит, если бы не он, то лежать бы ему под Кесью.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению