Феминистки не носят розовое (и другие мифы) - читать онлайн книгу. Автор: Скарлетт Кертис cтр.№ 22

АКТРИСА

С тех пор как значимые по своей сути движения #MeToo и «Время вышло» поддержало такое огромное количество людей, с моих глаз начала спадать пелена. Оказывается, я могу обсуждать с людьми вещи, которые раньше не позволяли мне заснуть до четырех утра, а определенные «несовершенства», которых я стыдилась, стали предметом гордости, потому что они — весьма логичный ответ на некоторые лишенные логики аспекты нашей жизни.

После окончания театрального училища одна из моих ролей требовала обнаженки, но я тогда и глазом не моргнула, потому что нагота была неотъемлемой частью персонажа, показывалась определенной публике в весьма конкретном контексте, и с художественной точки зрения все это меня совершенно не смущало. Однако вскоре, сразу же после трансляции спектакля, я узнала, что стоит актеру появиться на экране обнаженным, как вырванные из контекста фотографии и видеоролики моментально оказываются загруженными на порносайты.

Годы спустя я чувствовала стыд и уязвленность, но так и не справилась с ощущением, что это моя вина и что я бессильна противостоять мощному потоку нашей культуры, решившей для себя, что подобные изображения обнаженных актеров, играющих отведенную роль, выполняющих свою работу, принадлежат владельцам порносайтов и их посетителям. Хочу отметить, что это относится и к мужчинам, и к женщинам, но давайте честно: на последних это отражается сильнее, и оно так очевидно, что не стоит даже вдаваться в подробности.

Тем не менее, когда в прошлом году движение #MeToo набирало обороты, ситуация вдруг отрикошетила: чувство уязвимости сменилось злостью, а злость впервые показалась чем-то концентрированным и осязаемым, с чем я наконец могла совладать. Произошедшее должно заставлять стыдиться не меня, а настоящих виновников.

В случае, когда чья-то работа используется в ином контексте, для поддержки совершенно другой индустрии, требуется согласие владельца; в случае же, аналогичном указанному выше, необходима еще и выплата денежной компенсации за нанесенный ущерб. Однако нельзя накладывать обязанности по борьбе с этим бесконечно беспорядочным хаосом на и без того удивительных театральных агентов, работающих в режиме многозадачности. Они не обязаны мониторить порноиндустрию в попытке уберечь своих актеров. Более того, чтобы справиться со сложившейся ситуацией, им не хватит полномочий. Таким образом, единственный способ защитить себя — категорически отказываться от обнаженки, какой бы обоснованной она ни казалась в рамках конкретного проекта.

Как блестяще отметила в своей статье об экономическом притеснении женщин Голливуда Брит Марлинг (что в несравненно большей степени относится к женщинам по всему миру), где несправедливость — там и экономическая динамика. На указанном интернет-прецеденте кто-то наживается. Подбор фотографий с обнаженными актерами — не коллекционирование марок, это процесс постоянного, осмысленного и скрупулезного поиска. Почему мы в законодательном порядке запрещаем мошенничество, а не эксплуатацию женского тела? Как мы умудрились сформировать общество, в котором деньги ценятся больше человеческого достоинства? Предполагаю, дело в том, что в случаях мошенничества государственные институты теряют деньги, в то время как использование изображений с женским телом приносит прямой или косвенный доход, но, во всяком случае, не становится причиной убытка… Так где же экономическое стимулирование во избежание гуманитарных последствий? Страдают женщины, и страдает культура.

Доводы в защиту происходящего не выдерживают критики. Пожалуйста, давайте разделять актеров и работников секс-индустрии. Не потому, что одно допустимо, а второе постыдно (ни одна из профессий таковой не является), а потому, что это недопустимое сравнение; точно так же нельзя сравнить работу врача и архитектора. И даже если сойтись на том, что актеры и порноактеры обладают одинаковой профессией, все равно будет недопустимым сфотографировать работника секс-индустрии и без разрешения выложить снимки на обозрение публики, потому что не вы заключали с этим человеком контракт и не вам предназначены сделанные кадры.

Помимо прочего, масла в огонь подливают такие странные замечания, как «актрисы — их законная добыча» или «в интернете полно ненормальных, так что не обращай внимания». Это не «ненормальные», люди, ведущие подобные сайты, много и скрупулезно работают. Более того, они удовлетворяют спрос. Данная практика истощает всех: и тех, кто заходит на такие сайты, и тех, кого используют в качестве контента. Когда культура зарабатывает на самой себе, никому ничего не достается. Мы могли бы заполучить друг друга, если бы только осознали, что творим.

Моя поразительно проницательная мама много лет назад обратила внимание на то, что несколько женоненавистнических установок нашего общества замаскировались под культурные «нормы» — ценности, узаконивающие ущемление прав. Упомяну две самые масштабные из тех, что я обнаружила: лишение женщин права голоса (прочитайте монографию Мэри Бирд «Женщины и власть») и предположение, что женское тело, скорее, принадлежит созерцающим его, а не самой женщине. Когда фотографии актрис оказываются на порносайтах, это как раз и есть проявление последнего: бессознательное соотнесение женского тела с понятием общественного достояния. Разве подобное отношение не легло в основу комментариев, которые я в свое время каждый день слышала по дороге в школу: «Подвинь сумку, она попу закрывает», «Крошка, улыбнись»? Словно женщины — эхо, заключенное в машины, которые предназначены для удовлетворения других. Словно наша обязанность как хороших женщин заключается в том, чтобы мы относились к своим телам, как будто это фасад дома, который мы украшаем сообразно требованиям на него смотрящих.

Надеюсь, приведенной мной пример использования фотографий в интернете станет иллюстрацией того, как определенные культурные нормы проявляются в массовой культуре.

Я благодарна Таране Берк за создание в 2006 году акции #MeToo и Алиссе Милано за ее продвижение. Я благодарна всем женщинам, которые на протяжении десятилетий и столетий повышали голос, чтобы создать существующий ныне хор.

Во время недавнего «Марша женщин» в Лондоне я обнаружила, что пла́чу, когда мы с мамой скандировали «время вышло», и я почувствовала себя в самом сердце эры, где проявление эмоций стало объектом насмешек, где все больше и больше вещей ощущается как «бесконтактные». Очень странным показалось быть столь тронутой скандированием вместе с таким количеством феминисток всего двух слов. Буду честна: мне кажется, эти слезы копились во мне годами. Более того, они словно принадлежали не мне одной и лились из сердец прошлых поколений… Пусть эти слезы станут океаном, который вынесет нас к более свободному будущему.

РАДИОВЕДУЩАЯ