Атрионка. Сердце хамелеона - читать онлайн книгу. Автор: Эль Бланк cтр.№ 74

(Из доклада о ходе операции «Танец с королевой» Н. Л. Саталя, агента-координатора спецподразделения «Рикс» разведслужбы Конфедерации, действующего под прикрытием)

— Я сама удивилась, когда Кир сообщил, что мы на Терру собираемся. — Изображение Гелии на маленьком экране моего вильюта поправило волосы и продолжило говорить: — Он, оказывается, уже дней пять как приглашение получил, а сказал мне об этом только вчера. И то лишь потому, что Жерар убедил его взять меня с собой. Его ведь тоже пригласили, и он боится, что я останусь без контроля. Намертво в меня вцепился, когда узнал, что это не я в репродуктивном смысле бесперспективна, а Кирай. Прямым текстом сказал, что по возвращении с Терры сделает мне официальное предложение через Бюро социальных отношений. А они при регистрации брака мнение опекаемых, которые никогда не имели гражданства, вообще не учитывают, только согласие опекуна требуется.

— Ты расстроилась? — Я вспомнила, как Гелия надеялась найти повод избежать повторного замужества.

— Я боюсь, — призналась землянка. Оглянулась, видимо убеждаясь, что рядом никого нет, и перешла на шепот: — Думала, может, сбежать? На Терре это легче сделать, чем на Земле. С другой стороны, Дима пообещал, что все уладит…

— Пообещал, значит, так и будет, — поддержала я. Уверена, после моей наводки способ отыщется. Да и я кое-что придумала как запасной вариант. Мне бы только с братом встретиться. — Ты о плохом даже не думай… Гелия, скажи, а почему ты гражданкой не попыталась стать? Ни до замужества, ни после. Работу не нашла?

— Работу?.. — смутилась моя визави. — Нет… Тут другое… Я просто… В общем… — Она беспомощно взглянула на меня через экран и все же призналась: — Нет у меня никаких способностей. Творческих талантов не проявилось: пою ужасно, мои рисунки лучше не видеть, для танцев и спорта комплекция и выносливость не подходят. Интеллектуальная сфера тоже не для меня — в основной школе я едва-едва базовый уровень освоила и поняла, что высшую школу точно не потяну. А кто же на работу возьмет неквалифицированного сотрудника? Это только на Терре еще есть ручной труд, где не требуется каких-то специальных знаний, а на Земле все автоматизировано. Такие, как я, остаются невостребованными и потому опекаемыми.

— А на Терру тебя отец не отпустил, — легко догадалась я.

— Он к этой планете настороженно относится, несмотря на то, что мама — террианка. Отчего-то вбил себе в голову, что взаимодействие наших планет человечеству исключительно во вред и ни к чему хорошему не приведет. Правда, об этом молчал, пока дедушка Рома был президентом. Боялся. А когда дедушка скончался и президентом стал Грозов, папа попытался свои выводы доказать на правительственном совете, какие-то факты приводил… Его поэтому и перевели на другую должность, хорошо хоть совсем не уволили. К тому же ведь просто работать на Терре недостаточно, чтобы гражданство получить. Должен быть высокий уровень дохода, тогда с него идут отчисления в бюджет Конфедерации, а за неквалифицированный труд платят совсем мало.

Вот как… Значит, Терра все же не влилась полноценно в Конфедерацию, как колонии на планетах Солнечной системы. В ней старые устои и новые веяния смешиваются в своеобразный коктейль весьма сомнительного качества. Оттого и террианки в отношении землян настроены не слишком позитивно.

— Флориана, ваш выход через десять минут, — строго напомнила Микуся, и я встрепенулась, сообразив, что за разговором совсем забыла о времени.

Впрочем, Гелии объяснять ничего не понадобилось, она и без слов все поняла, поскольку оповещение системы услышала, да и мой сценический образ тоже отличался от повседневного.

— Прости, я тебя отвлекла так не вовремя. Встретимся на Терре. Удачного выступления!

Я заблокировала вильют, чтобы не сработал в самый неподходящий момент, и, прежде чем отправиться на выход, еще раз придирчиво осмотрела свое отражение. Изумрудное платье сидит изумительно, украшения, подаренные Дмитрием, превосходно с ним сочетаются, как и туфельки на небольшом удобном каблучке, распущенные волосы лежат на плечах красивыми волнами, грим ярковат, но нельзя же выйти на сцену «бледной молью», как говорит Сарсон Яргович. И он прав. Люди приходят на концерт, желая увидеть яркое, запоминающееся зрелище. Не только проникнуться красотой звука, но и насладиться визуальными образами. Мы ведь и на «Дизаре» этим приемом пользуемся. Правда, там он помогает экзотам настроиться на зрителей, а здесь скорее наоборот — зрителям на артиста. Оттого и одежда, и внешний вид имеют такое большое значение.

— Я завтра выходная! Вот счастье-то!

— А мне еще два дня…

Мимо меня проскользнула пара девушек, затянутых в ярко-красные блестящие обтягивающие костюмы. Сапожки с высокими голенищами, пушистые веера в руках, гладко зачесанные волосы. Гимнастки.

— Фух, я выдохлась совсем…

— Соберись! Нам три номера отрабатывать.

— Я, кажется, связку потянула…

Танцоры столь же быстро, как и акробатки, исчезли у меня за спиной.

Для артистов МАСС выступления — всего лишь работа. Выполняемая качественно, с полной отдачей, как того требуют правила, придуманные самими людьми. И все же остающаяся обязанностью, дающей возможность быть свободной личностью.

— Привет, Фло! — Выскочив навстречу из-за драпировок сценической зоны, приветственно взмахнула рукой молоденькая блондиночка. Моя коллега, тоже певица, устало выдохнула и пожаловалась: — Зал сегодня ужасный. Сидят как истуканы, не расшевелить. Совсем зажра… Ой… — Она спохватилась, испуганно прикладывая ко рту ладонь, и покосилась на старающихся держаться незаметно мужчин из службы безопасности.

С некоторых пор их здесь стало немного больше, нежели раньше. С чем это связано, мы не знали, но гарантировать, что стоят они тут не для того, чтобы доносить руководству именно о таких пренебрежительных высказываниях, никто не мог.

Я понимающе улыбнулась и кивнула. Прикрыла глаза, прислушиваясь к происходящему на сцене, где игривая быстрая музыка не могла заглушить основательный топот, задорные взвизгивания и хлопки. Артисты исполняли «Зеленый шум». Когда этот номер закончится, наступит моя очередь.

Волнения я не испытывала. Просто ждала. Когда выходишь на сцену десять дней подряд, раз за разом повторяя одни и те же действия, потому как концертную программу не меняют, поневоле перестаешь нервничать. Впрочем, я и в первый раз не слишком сильно переживала, потому как в себе была уверена. В тот день меня будоражило и заставляло проявлять нетерпение лишь одно желание — увидеть восторг и нежность в глазах мужчины, сидящего в первом ряду.

Я для него пела. Именно поэтому меня не особо интересовала реакция зала. С профессиональной точки зрения я поступала неправильно, но мне почему-то это казалось не столь значимым. Мне было мало утром, выходя из спальни, нырять в жаркие объятия, а вечером, заставив себя закрыть проем перед оставшимся за дверью землянином, падать на кровать с распухшими от поцелуев губами. Хотелось большего. Жить для него одного. Чтобы он жил только ради меня. И от этого желания в мышцах поселялась предательская слабость, в животе что-то скручивалось в тугой узел, а сознание уплывало в грезы. Оставалось только удивляться, как в таком состоянии мне удавалось петь и контролировать эмоциональный поток. Гасить, а потом отпускать, обрушивая на зрителей одновременно со стекающей с моих губ мелодией.