Конец сказки  - читать онлайн книгу. Автор: Александр Рудазов cтр.№ 118

По счастью, вылезла для Усыни помощь из самой воды. Ватага караконджалов в пятнадцать голов. Они на берег-то обычно не вылезали, но коли из русов кто неосторожно близко подходил – выпрыгивали, утягивали. Тоже их немало сегодня погибло – в самом начале-то сотнями исчислялись, а теперь, гляди-ка… эти последние, пожалуй.

Но Усыне и их хватило, чтоб передышку взять малую, пот со лба утереть, с новыми силами мечом замахать. Рубанул наискось – и сразу четверых вывел. Одному копье перерубил, второго на острие насадил, третьему живот располосовал, четвертому ноги отсек по самые колени.

– О-го-го, э-ге-ге!.. – обрадовался Усыня, ногами топая.

Караконджалы тоже возбудились. Закрякали, захлюпали, людей хватать принялись. Когти-то у них порядочные – прямо шпоры на руках, колючки острые.

На славу дело пошло.

Но тут воды Итиля вздулись, забурлили – и появились из-под них горящие жарким светом плавники. Следом показались и лица – да только не человеческие, а рыбьи.

– Морские богатыри!.. – взвизгнул какой-то караконджал.

Не ошибся. Река на краткие мгновения будто закипела, волны хлынули на песчаный берег, разлились – и оставили три дюжины людей-рыб в золоченой чешуе.

Могучие рыболюды потрясали трезубцами. От самого Русского моря приплыли они, Придонным Трактом. Древней дорогой, что способна вывести в любое море, реку, озеро, пруд и даже колодец. Из кувшина с водой может водяной показаться… правда, тут уже разве что руку просунет.

И сейчас они вышли со дна Итиля. Вышли – и сразу вступили в бой. Вначале с караконджалами, исконными своими супротивниками. Потом и с Усыней, удивленно моргающим велетом.

Морские богатыри сразу же переломили ход сражения. Царь Водан отправил людям в помощь немного своих гридней, да зато самых лучших, самых отборных.

Переднюю дружину послал.

И были они хороши. Куда как хороши. Каждый бился за троих, за пятерых. Не роняя ни единого слова, с подлинно рыбьим равнодушием они орудовали трезубцами – и насаживали на них супротивников пучками.

Воевода Дунай аж присвистнул, увидев такую подмогу. Поразился, конечно, – да и кто бы не поразился на его месте? Но сегодня поразительного все повидали уж столько, что удивляться давно устали.

Довольно и того, что эти новые чудища не Кащею пособляют. А кто уж они такие, откуда взялись – то дело десятое.

И вкупе с новыми соратниками, воспрянув снова духом, владимирцы и рязанцы сбросили караконджалов обратно в Итиль. А потом набросились на громилу-велета – и дружно его сразили. Истыкали с одной стороны копьями, а с другой – трезубцами.

Рухнул Усыня, сын Крутоуса, – и не встал уже. Омыло водой труп последнего велета.

И с небес шарахнула молния.

Не такая, конечно, как во время грозы бьют. Поменьше, послабее. Но тоже страшная, убийственная. Двух хоробров кончило на месте, а остальные врассыпную бросились.

То подлетел на огненном змие сам царь Кащей. Совсем немного не поспел, чтобы Усыню выручить. И полосовал теперь сверху перуном, гонял по полю его убийц.

Не желал Кащей смерти этих трех братьев. Они ведь и впрямь были самыми последними. Больше велетов не будет.

Конечно, их и так бы больше не было. Без женщин им никак не расплодиться, а последней велеткой на свете была их мать. Родила трех сыновей от трех разных отцов – и на том все.

В летучую колесницу вонзился трезубец. Едва постромки не перерубил. Кащей окинул морских богатырей ледяным взглядом и натянул поводья, поднялся выше. Окинул взором сражение, оценивая его ход.

Не лучшим образом битва идет. Русичей явилось так чрезмерно, что они почти сравнялись числом с Кащеевым войском. Без Вия, без подмоги из Нави и с самого начала-то было тяжелей, чем задумывалось. Лихо-Злосчастье дало перевес – да изгнала его младшая баба-яга, неразумная колдунья, вставшая на сторону людей.

Кащей все равно превосходит противников. Рассчитывая положение, он видел, что верх в итоге будет за ним. Но войска он потеряет слишком много. Уже потерял больше, чем предполагал допустимым.

Полегли все воеводы. Оставил бой Великий Тодор. Мертвы велеты. Ссадили наземь Змея Горыныча. А к русичам еще и подмога пришла, богатыри морские.

Конечно, три дюжины рыболюдов погоды не переменят. Общая сила все еще легионами исчисляется. Десятками тем. Сотнями тысяч.

Но это все же подмога. Не Кащею, а его врагам.

Значит, он тоже должен дать своим подданным подмогу. Благо трупов теперь на поле несметно. А Кащей закончил чертить фигуру о трех углах, внутри которой растопырится Десница Чернобога.

Кащей достал нож и взрезал оба запястья. Встряхнул пальцами – и брызнули во все стороны капли черной крови. Повисли в воздухе, померцали – да тут же и растворились. Сверкнул в небесах чертеж огромных размеров – тот самый, что рисовал Кащей колесницей. Хлынула из него незримая пелена – и землю накрыла.

А Кащей равнодушно заговорил:

С последним словом весь мир как будто вздрогнул. Явь и Навь как будто соприкоснулись на мгновение. Встретились взглядами.

И на поле боя стали оживать мертвецы.

Они поднимались по обе стороны. Сотнями. Тысячами. Тьмами. Окровавленные, изрубленные, утыканные стрелами. Иные без рук, без ног, без голов даже.

Целый легион мертвецов. Несметное войско ходячих трупов. У кого оба глаза были на месте – то пустые, холодные. И от каждого тянулась будто незримая нить.

А сходились эти нити в костлявой длани Кащея.

Он дернул ею – и все мертвецы разом дернулись. Взмахнул другой рукой – и все мертвецы руки подняли. Стиснул рукоять Аспид-Змея – и полчища мертвецов схватились за оружие.

– Хек. Хек. Хек, – сухо произнес Кащей.

Внизу все переменилось резко и страшно. Бесчисленные умертвия не особенно были толковы и двигались сумрачно, как калечные, но численность возмещала все с лихвой. Да и повторной смерти они не боялись, а клинки и стрелы их просто дырявили.

Бывшие соратники, бывшие собойцы обернулись против своих. Безжалостно нападали на тех, с кем только что еще сражались плечом к плечу.

А ведь и прежние-то Кащеевы вои никуда не пропали, далеко не закончились еще ни татаровья, ни людоящеры, ни псоглавцы. Дивиев немало тоже осталось – отнюдь не всех сумели во рвы загнать, на колья насадить.